— Черт, а ведь правда! — согласился Бен.

Оба вскочили, спустили за собою воду и вышли из теплицы.

Пол в длинной спальне был песчаный. Бен и Фонтанна схватили в охапку одежду, которая лежала на кровати из кувшинок, плававшей в оазисном пруду, одели друг друга и вышли из дома.

* * *

Стояла весна.

Как ни приятно было гулять, не выходя из дома, Бен и Фонтанна были рады снова очутиться в городе, с его безлюдными улицами. Место высадки было им незнакомо. Они обернулись и бросили взгляд на свой Дом, тот самый заброшенный дом. Снаружи он выглядел таким же, как прежде, хотя, уж верно, немало побродил. Махнув ему рукой, они отправились на поиски Ковбоя.

— Уже весна, — обеспокоенно сказал Бен.

— Но в случае чего ведь он бы нас нашел.

— А может, он еще и не проснулся, — подумал Бен. Он вспомнил, как они проспали месяц.

— Ну да, — подумала Фонтанна. — Он мог впасть в спячку.

До самого вечера Бен и Фонтанна ходили по городу.

И чем больше ходили, тем сильнее скучали по другу и жаждали его увидеть.

Откуда им было знать, что Ковбой проснулся в тот же день, что и они, но остаток зимы проработал в саду, чтобы к весне он был в порядке.

Уже стемнело, когда они вышли на дорогу, ведущую к дому Ковбоя, и издали увидели разноцветные огни и огоньки.

Ковбой вынес из дома в сад все светильники. Обложенный инвентарем, он сидел на земле под торшером из гостиной, перед кустом рододендрона и листал толстенную книгу по садоводству. Вдруг что-то в небе привлекло его взгляд.

— Смотри-ка… к нам движется звезда, — сказал он рододендрону.

Бен и Фонтанна бесшумно вошли в сад Ковбоя, прошли под ивой, на ветвях которой сияла допотопная стеклянная люстра, миновали аллею лавров, украшенных мигающими гирляндами, обогнули мимозу, со всех сторон которой горели свечи, подошли к торшеру и наконец увидели Ковбоя.

— Господи боже! — ахнул Бен, увидев погруженного в чтение друга. — Господи боже! — ахнул он еще раз, посмотрев по сторонам и оценив его работу.

Отставной почтальон и новоявленный садовник поднял глаза и гордо улыбнулся:

— Я все тут за зиму перекопал! Правда, и сил после месяца спячки — тридцать три дня и ночи, если не ошибаюсь — накопилось изрядно.

— И ты до сих пор не устал? — спросил Бен, поглядывая на огромную кучу веток, листьев и сорняков.

— Устал порядком и лег в постель вот с этой книжкой. Но вдруг наткнулся на главу о ночном садоводстве — с ума сойти, как здорово! Я и забыл про эти вещи! Нет, вы только послушайте!

И Ковбой стал читать проникновенным, мягким голосом, что было для него не очень трудно, поскольку именно таким он обладал от природы:

— Вопреки расхожему мнению, ночью растения весьма активны. Они расслабляются, ведут себя непринужденно, общаются между собой свободнее, чем днем. Это самое подходящее время для внимательного садовода, чтобы тихонечко пройтись по саду и услышать о радостях и горестях питомцев. Так он узнает, пошли ли впрок его дневные хлопоты, чего боятся и чего хотят растения. А если он не слишком устал, то сможет тотчас же помочь им. Растение, за которым садовник ухаживает по ночам, станет ему другом на всю жизнь.

Кто никогда не подрезал розовый куст при лунном свете, тот ничего о нем не знает, кто не прореживал маки в ночной тиши, тому не понять душу мака, и кто не сажал лилии под звездным небом, тот не сажал их никогда.

Растениям, как людям, одиноко по ночам. Кое-кто говорит, что им скучно, но это не так. Они просто становятся более хрупкими и уязвимыми — вот почему вредители предпочитают нападать на них ночами. Но в то же время и более доверчивыми и открытыми — вот почему хорошим садоводам рекомендуется всегда работать по ночам.

Ковбой захлопнул книгу и сказал:

— Вот я и решил стать хорошим садоводом.

Друзья переглянулись.

— Чур, я берусь за розы! — вызвалась Фонтанна.

Ковбой ей улыбнулся.

— А ты? — спросил он Бена. — Мне кажется, я слышу, как тебя зовут вот эти маки.

— Ты думаешь, я справлюсь?

Но ни друг, ни подруга не приняли вопрос всерьез. Бен вздохнул и решился:

— Ну, ладно. Только покажи, которые тут маки.

Сказано — сделано, проработали они всю ночь.

А на заре, обессилев, улеглись треугольником — каждый лег на бок — вокруг очень хилого молодого дубка, поставив около ствола настольную лампу. Дубок, ростом чуть-чуть выше лампы, каким-то чудом не зачах, хотя все годы чуть дышал, заброшенный и одинокий, но и сейчас у него было не так уж много шансов выжить.

Друзья по очереди разговаривали с ним, поили его и кормили.

— Держись, дубок! — подбадривал его Ковбой. — Я здесь, и я тебя не брошу.

— Не бойся, маленький, — шептала Фонтанна, — ты вырастешь большим, здоровым, и дети будут водить хороводы вокруг твоего ствола.

Когда же пришел черед Бена, друзья, привыкшие, что он раскачивается очень долго, ждали-ждали, пока не услышали храп.

— Спокойной ночи! — сказала Фонтанна дубку и закрыла глаза.

— До завтра, дубок! — попрощался Ковбой и заснул.

Уже занимался восход, померк свет лампы. Деревцо посмотрело на каждого из людей, слабо пошевелило листочками и тоже уснуло.

* * *

За следующие дни, вернее ночи, они стали заправскими садовниками.

Хоть доброй воли у них было предостаточно, но дело оказалось трудным да и долгим. Всю ночь они трудились, говорили мало, ели наспех, совсем не пили, а днем старались отоспаться. А разговаривали в основном с растениями: хвалили, ободряли, утешали. Говорили без устали, без передышки, с надеждой.

Раз в ночь все трое собирались у крошки-дубка, возились с ним, расспрашивали, как дела. Другие растения, благодарные им за уход, тоже стали заботиться о дубочке, оберегали, давали советы. Когда палило солнце, соседний клен вытягивал ветви, чтобы малыш оказался в тени. Когда не хватало воды, бук, сохранивший влагу с прошлого дождя, стряхивал на него последние капли. Нарциссы развлекали его танцами, рододендрон бранил, если он возбуждался сверх меры.

Мало-помалу Бен, Ковбой и Фонтанна вернули саду его прежний вид и обеспечили будущий, внеся кое-какие изменения. Убрали урну из-под почтового ящика, а на ее месте разбили клумбу с тюльпанами. «Все равно писем больше не носят», — сказал Ковбой. Решили упразднить огород, а овощи рассадить по всему саду. Так помидоры появились среди лилий, баклажаны стали зреть между тюльпанов. А вокруг маленького дубка зазеленел салат.

Он чувствовал себя гораздо лучше. Благодаря заботам трех садовников и деревьев-соседей он оклемался и окреп настолько, что выпустил две симметричных ветки.