Ева провела свой последний день у бассейна и на теннисном корте. Она попрощалась со всеми, а потом пошла в дом переодеться в дорогу. Как только она ушла, Санти подсел к Софии и протянул ей записку в обычном белом конверте.

— Прошу тебя, Софи, отдай это Еве, до того как она уедет, — попросил он.

— А что это? — с любопытством вертя в руках конверт, спросила София.

— Мой последний шанс. Только прошу тебя, постарайся, чтобы Августин не видел тебя, иначе он убьет меня, если узнает.

София пожала плечами.

— Хорошо, раз уж ты этого хочешь. Но вряд ли тебе это принесет утешение, — сочувственно улыбнулась ему София.

— А вдруг, — с надеждой в голосе вымолвил ее кузен.

София побежала в дом. У нее как раз оставалось время, чтобы успеть распечатать над паром письмо, прежде чем Ева отправится в аэропорт. Она рванула в кухню и поставила на плиту чайник. «Бедняжка Санти, — жалела она его про себя. — Он ни о чем так и не догадался!» Ну, кто бы мог поверить в то, что можно выбрать Августина, если рядом был Санти? Тем не менее, ей удалось убедить его в этом. Когда из носика чайника повалил пар, она осторожно поднесла конверт, чтобы распечатать его. Склонившись над высоким столом, она развернула сложенный вдвое листок и прочла короткую, написанную от руки записку: «В следующий раз, Софи, не лезь не в свои дела».

Она была ошеломлена. Кровь прихлынула к ее лицу. София снова и снова медленно перечитывала записку, не в силах поверить тому, что видит. Затем разорвала ее на мелкие кусочки и выбросила в мусорную корзину. Она мерила шагами кухню, не зная, что делать, и не желая видеть ни Санти, ни Еву.

Наконец она поняла, что у нее нет выбора. Она вышла из дома с высоко поднятой головой, сделав вид, что ничего не произошло. Ева в этот момент прощалась с Марией, которая горячо обнимала подругу и обменивалась с ней телефонными номерами и адресами. София поискала глазами Санти, но, к ее облегчению, его нигде не было видно. Она улыбнулась, как и положено хорошей актрисе, и тоже обняла Еву, снова вдохнув свежий лимонный аромат ее духов. Она пообещала ей часто писать и следующие летние каникулы провести в Качагуа.

Вдруг из-за деревьев показался Санти и решительно направился к ним. Он прошел мимо Софии, схватил Еву в объятия и так страстно поцеловал в розовые губы, что другие девочки отвернулись, крайне смущенные этим зрелищем. Они держали друг друга в объятиях, как настоящие любовники. София почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица, и мир вокруг закружился в бешеном вихре. Когда они, наконец, оторвались друг от друга, Ева села в машину, и та через минуту исчезла за деревьями. Санти махал ей рукой, пока машина не превратилась в сияющую точку на горизонте, а потом повернулся к Софии.

— Больше никогда не лги мне, — пристально глядя на нее, сказал он. — Ты поняла меня?

София открыла было рот, чтобы возразить, но не смогла вымолвить ни слова.

Она дернула головой, чтобы ни одна слезинка не выкатилась у нее из глаз, открыв всему миру, как мучительно стыдно было ей сейчас. Санти улыбнулся и покачал головой.

— Ты очень капризная, Софи.

Он вздохнул и обнял ее за шею.

— Что же мне с тобой делать?

Когда в конце летних каникул Санти сообщил, что уезжает учиться в Америку на два года, София выбежала из комнаты в слезах. Санти помчался за ней, но она кричала, чтобы он оставил ее в покое. К счастью, он не стал слушать ее и прошел вслед за ней на террасу.

— Ты уезжаешь через месяц? Как же так получилось, что я не знаю об этом ничего? — воскликнула она, поворачивая к нему свое сердитое лицо.

— Я ничего не говорил, потому что планировалось, что я поеду в сентябре к началу учебного года, но мне хотелось бы полгода попутешествовать, а потом уже приступать к занятиям. Я знал, что в любом случае ты будешь расстроена.

— Я узнала все последней, да? — рыдала она.

— Наверное, да. Я не уверен. Честно говоря, никто особенно этим не интересуется, — ответил он, пожав плечами.

— Два года? — повторила она, вытирая слезы.

— Да, почти два года.

— А сколько месяцев? — шмыгнула носом София.

— Я не знаю.

— Но когда ты вернешься?

— Через лето. В октябре или в ноябре, точно не известно.

— Но почему ты не можешь быть таким, как все?

— Потому что папа сказал, что мне обязательно надо пожить в других странах. Так я сумею улучшить свой английский и получу хорошее образование.

— Я могу помочь тебе улучшить английский, — робко проговорила она, улыбаясь сквозь слезы, так что он казался ей радужным размытым пятном.

Санти рассмеялся.

— Это было бы очень интересно, — протянул он.

— Но на каникулы ты вернешься? — с надеждой в голосе спросила она.

— Я не знаю, — пожал он плечами. — Мне хочется попутешествовать, посмотреть мир. Наверное, я проведу каникулы в других странах.

— Ты что, даже на Рождество не приедешь? — не скрывая ужаса, воскликнула она. Она вдруг ощутила пустоту, которая заполняла ее при одной мысли о том, что ей предстоит прожить без него два года.

— Папа и мама приедут ко мне в Америку.

Он наблюдал, как его кузина опустилась на пол и начала рыдать, грозя затопить слезами все вокруг.

— Софи, я вернусь, ведь два года не такой уж долгий срок.

Он был искренне удивлен ее бурной реакцией.

— Это очень долгий срок. Это вечность, — всхлипывая, произнесла она. — А что, если ты влюбишься и женишься на американке? Я больше никогда не смогу увидеть тебя снова.

Санти рассмеялся. Он обнял Софию и притянул ее к себе. София закрыла глаза и представила, что он любит ее так же страстно, как она его, — тогда ему и в голову не пришло бы, уезжать от нее.

— Вряд ли я захочу жениться в восемнадцать лет! Это кажется мне таким глупым. И жениться я собираюсь только на аргентинке. Ты же не думаешь, что я смогу надолго покинуть родину?

София покачала головой.

— Не знаю. Но я не хочу терять тебя. Я останусь здесь с Ферчо и Августином, и некому будет защитить меня. Наверное, они добьются того, что я вообще перестану играть в поло.

Она всхлипнула и уткнулась лицом ему в шею. От него пахло лошадьми и тем особенным мужским запахом, от которого ей хотелось высунуть кончик языка и лизнуть его кожу.

— Я напишу тебе, — попытался он успокоить ее.

— Обещаешь?

— Я обещаю. Я буду писать длинные письма и все тебе рассказывать. А ты будешь отвечать мне и сообщать обо всем, что происходит здесь.

— Я буду писать каждую неделю, — решительно заявила она.