Разбираешься в его акустической устройстве? Знаешь формулу, дающую оптимальный диаметр воздуховода?

— Хотелось бы мне знать! Должно быть, это любопытно. Было бы здорово, если бы я мог послушать об этом сейчас же. Но я не могу.

— Отчего?

— Потому что у меня есть обязанности перед клиентом. И что касается моей работы на клиента, то я её запорол. На всё про всё мне дано было три дня, и начинаю я только лишь на исходе второго.

— И всё же насчёт тромбона. Тебе в самом деле интересно?

— В самом деле. Однако — правда, по иной надобности — в своё время я ещё вернусь в Тремонт. И тогда с удовольствием вас об этом послушаю.

— Чудесно. Буду рад изложить. Не хочешь ли выпить?

— Нет, спасибо, — ответил я. — Всё же расскажите мне сперва об этом вашем радиоприёмнике.

— В тысячу триста раз больше, чем Земля, Эд. Это — ого-го как! Знаешь ли ты, о чём я толкую?

Я покачал головой:

— Кажется, не о Марсе. Тот даже немного меньше Земли.

— Верно, — сказал Эмори. — Ты головастый юноша. Нет, я сказал тебе правду: с Марса — никаких вестей! — Эмори со значением подался вперёд. — Тогда откуда же, Эд, откуда?

— Мне не известно.

— И мне тоже. — Эмори вновь откинулся на спинку дивана. — Наверно, потому-то я слегка и поддал. Ведь я не больше твоего способен поверить в то полученный мною же результат.

— Что же это за результат?

Эмори вскочил, но чересчур порывисто, и на секунду едва не потерял равновесия. Вновь обретя его, как и собственное достоинство, он произнёс:

— Идём; я тебе покажу. Который час?

— Подходит к половине десятого.

— Отлично. Значит, ждать нам осталось минут пятнадцать. Пошли.

Эмори отправился на кухню, а оттуда — к чёрному ходу; я последовал за ним. По пути через кухню мой проводник прихватил ручной фонарик, которым стал освещать путь через гумно — или через то место, которое было бы гумном, если бы ферма действовала — к деревянному строению размером с гараж на два автомобиля. Только у него не было гаражных ворот, хотя и сараем это строение тоже нельзя было назвать; скорее, оно предназначалось для мастерской.

Дверь была заперта на висячий замок, который Эмори открыл ключом; войдя, он зажёг внутренний свет. Убранство помещения наводило на мысль о запущенном пункте по ремонту радиоприёмников. В центре находился тяжеленный рабочий стол, прикрепленный к полу. Все прочие столы, верстаки и шкафы, теснившие вдоль стен, были загромождены различными предметами, этот же рабочий стол выглядел свободным. На нём было смонтировано всего два устройства — первое на одном его конце, второе на другом, и походили они — впрочем, не слишком — на две радиоустановки. Катушки, конденсаторы и электронные лампы — всё у них было на месте, но вместо того, чтобы быть аккуратно смонтированными позади передних панелей, каждая часть была прибита и прикручена прямиком к столу, а соединительные провода между ними казались грудой спагетти, вываленной на стол прямо из таза.

На двух постаментах, возвышающихся над одним из приборов, находилась аккуратно выполненная маленькая параболическая антенна из четырёх проволочек, протянутых между изоляторами. Она выглядела как миниатюрная передающая антенна; Эмори подтвердил, что это она и есть.

В соседстве второго устройства имелась антенна иного типа, но почти тех же размеров; формой она напоминала вытянутую петлю на стержне, которая могла поворачиваться, так как крепилась шарниром.

— А это — приёмник и приёмная антенна? — спросил я.

Эмори кивнул и включил рубильник, отчего лампы передатчика занялись, а затем и ещё один, отчего занялись лампы приёмника. Направленная антенна приёмника — та самая пеленгаторная рамка в форме петли — была нацелена, как я заметил, прямо на передающее устройство.

Почти тут же динамик приёмного устройства начал гудеть.

— Несущая волна, — объяснил Эмори. — Был у меня и микрофон тут подключён, но сейчас я его снял. Это вообще не то, что я хотел тебе продемонстрировать.

Эмори вынул из кармана старомодную «луковицу» часов и взглянул на циферблат.

— Начнётся минут через десять. Но сначала позволь кое-что показать.

Он провернул стержень, на котором крепилась пеленгаторная рамка, так что петля больше не смотрела прямо на передатчик. Гудение в динамике значительно ослабело, а потом и вовсе стихло, когда антенна оказалась направлена под прямым углом к передатчику.

— Просто хочу показать, что антенна действительно направленная, — объяснил Эмори. — То есть, грубо говоря. Не точно направленная, как настоящий магнитный искатель направления. Но приблизительно она указывает то направление, откуда приходит сигнал. А также угол.

Эмори показал мне, что он имеет в виду под углом, используя шарнир на стержне для того, чтобы отклонить антенну от горизонтали, и громкость сигнала вновь уменьшилась до нуля.

Эмори уселся на стул у одного конца стола, и я увидел, как на его лицо внезапно легла усталость. С тех пор как мы покинули дом и пришли в мастерскую, выговор Эмори был совсем как у трезвого человека, но по глазам да по неточности некоторых движения всё ещё можно было видеть, что он нетрезв. Однако создавалось впечатление, будто он изо всех сил старался хоть на время справиться с опьянением, и в известной мере это ему удавалось.

— Ладно, Эд, — проговорил он. — Принимайся за дело. Проверни всё самолично. Для начала выключи передатчик. А приёмник оставь как есть.

Выполнив это указание, я спросил, что дальше.

— Подыми на шарнире эту направленную антенну вверх под углом примерно семьдесят пять градусов. Способен ты прикинуть, какой это будет уклон — семьдесят пять градусов? Там вон транспортир лежит. А теперь разверни стержень таким образом, чтобы антенна была направлена почти строго восток, вот так. О’кей, Эд, это то что нужно.

— Теперь что?

— Жди и слушай. — Эмори поднялся. — Принесу нам ещё вина. — Он вышел и несколькими минутами спустя вернулся, неся наполовину полную бутыль и два стакана. — Рэнди сегодня подсел на коня. Приглашаю его сюда — он ни в какую. Утверждает, будто я спятил, раз ввожу вас в курс дела именно таким образом.

— Почему же? — спросил я, пока Эмори наливал из бутыли вино в оба стакана.

— Он, видите ли, думает, что ты решишь, будто я чокнутый, скажешь об этом Жюстине, и Жюстина не даст нам денег.

Я принял от него стакан и глотнул содержимого.

— А вы чокнутый?

— Откуда же мне знать, Эд! Сумасшедшие никогда не считают себя больными, ведь так? Я считаю, что я нормальный, но это же ничего не доказывает. Сам посуди: если бы кто-то сказал мне, что он получил сигнал с Юпитера,