– Это было бы хорошо. Попробуйте дать Люси практический контроль над едой – конечно, в соответствующих рамках, ведь ей всего одиннадцать. Пусть она помогает вам готовить и накрывать на стол. Позволяйте ей самой накладывать себе еду – не ставьте перед ней полную тарелку. Если она почувствует, что может контролировать свое питание, то тревожность ослабеет и она станет есть больше.

– Спасибо, Джилл, – искренне поблагодарила я. – Я так и сделаю. Но разве одиннадцатилетние девочки страдают анорексией? Мне казалось, что это состояние возникает в более старшем возрасте.

– Да, конечно, но теперь анорексия все чаще встречается у детей – порой даже у тех, кому не исполнилось и десяти. Во всем виноваты девичьи журналы и средства массовой информации. Худоба считается признаком красоты.

Я кивнула. Меня тоже страшно раздражали глянцевые женские журналы, пропагандирующие совершенно нереалистичные женские образы. Ни одна нормальная женщина выглядеть так не может.

Джилл прочитала и подписала мой дневник и направилась к выходу.

– Люси, Адриан, Пола, до свидания! – крикнула она из коридора.

– До свидания! – откликнулись Адриан и Пола. Люси молчала.

– Не волнуйтесь, – сказала Джилл. – Скажите ей, что я попрощалась и постараюсь встретиться с ней в другой раз.

Я поднялась наверх и передала слова Джилл Люси. Люси играла с Полой. На мои слова она лишь плечами пожала. Через четверть часа я позвала детей ужинать.

По совету Джилл я не стала накладывать детям еду на тарелки, а просто поставила общее блюдо в центре стола. Предупредив, что блюдо горячее, я предложила всем накладывать еду самостоятельно. Конечно, скатерть была погублена в мгновение ока. Мы с Адрианом и Полой съели обычные порции, а Люси положила себе очень мало, но зато вернула мне чистую тарелку. Был ли это прогресс или нет, я не знала. Но мне было ясно, что завтра, пока дети будут в школе, мне нужно почитать про пищевые расстройства.

«Двадцать процентов страдающих анорексией умирают от этой болезни», – прочитала я. Я перечитала эти слова дважды. Прочитанное меня потрясло. Мне было трудно это воспринять. Я целый час читала и перечитывала статьи по анорексии. Это было ужасно. В Интернете я могла найти всю информацию по анорексии и другим ужасным пищевым расстройствам. Кошмарные рассказы несчастных родителей сопровождались не менее кошмарными фотографиями истощенных девочек. Борьба с анорексией велась годами. Некоторым семьям удалось одержать победу, и теперь они поддерживали другие семьи, столкнувшиеся с той же проблемой. Другие проиграли – их дети погибли. Это было ужасно. Я читала рассказы о погибших детях, и на глаза наворачивались слезы. Ужасная болезнь, ужасные последствия…

Джилл была права – пищевые расстройства теперь возникают даже у маленьких детей, порой у пяти– и шестилетних. Отчасти в этом были виноваты средства массовой информации, где преобладают очень худые модели. В статьях обсуждались различные методы лечения и выявления ключевых проблем страдающих анорексией детей. Основная проблема заключалась не в питании и еде. Анорексия и другие пищевые расстройства являлись проявлением внутреннего несчастья, поэтому лечение должно быть направлено на всю семью.

Я читала не только те страницы, где своим опытом делились родители. Я читала блоги и форумы тех, кто страдал анорексией, кому удалось излечиться. И эти люди искренне и подробно описывали свое ужасное состояние – сильнейшие пищевые расстройства. Больше всего меня тронул блог двадцатидвухлетней женщины, которая с шестнадцати лет страдала анорексией. Неожиданно блог прервался, а потом появилось сообщение подруги: «Покойся с миром…» Та женщина умерла – в буквальном смысле уморив себя голодом. Я читала рассказ матери, которая дважды возвращала дочь буквально с порога смерти. И ей удалось справиться с болезнью. Мать рассказывала о своем опыте, надеясь помочь другим родителям. Ее советы были разумны и вполне согласовывались с тем, что говорила Джилл: дайте молодому человеку максимальный контроль над его питанием, потому что пищевые расстройства часто связаны с ощущением беспомощности и чужого контроля над жизнью. Я узнала, что весы нужно убрать подальше: страдающие анорексией постоянно взвешиваются, порой до десяти раз в день. И если обнаруживают, что прибавили хоть унцию, тут же бросаются за слабительным. Люси вроде бы ничего подобного не делала, но, дочитав до конца, я поднялась в ванную, взяла весы и убрала их в самый дальний угол дома. Они нам не нужны.

Я никак не могла забыть о прочитанном. Хотя пищевые проблемы Люси казались относительно мелкими в сравнении с тем, о чем я только что прочитала, я чувствовала свою ответственность: Люси ни за что не должна дойти до настоящей анорексии, хотя это вполне возможно, учитывая ее прошлое.

* * *

Прочитав все, я решила не покупать продукты на неделе, как делала всегда, а дождаться субботы. Люси будет дома и сможет поехать со мной за продуктами, чтобы купить что-то по своему выбору. Вечером я собиралась подать рыбный пирог, но не стала готовить его заранее, отложив приготовление на то время, когда девочки вернутся из школы. У Адриана занятие в кружке, и он вернется довольно поздно.

– Хотите помочь мне готовить рыбный пирог? – с энтузиазмом спросила я у девочек, как только они сняли пальто и немного отдохнули.

Пола с удивлением посмотрела на меня:

– Рыбный пирог? Мне нравится печь пирожные, а рыбный пирог звучит как-то не очень весело…

– Мы должны? – спросила Люси. – Я хотела посмотреть телевизор перед ужином.

– Нет, конечно, вы не должны, – отступила я, понимая, что настаивать бесполезно. – Я просто подумала, что вам понравится мне помогать. И времени на это уйдет немного.

Девочки переглянулись, посмотрели на меня и хором ответили:

– Лучше мы посмотрим телевизор.

– Ну хорошо. Тогда в другой раз.

Когда ужин был готов, я позвала всех к столу (Адриан к этому времени уже вернулся). Как и вчера, я поставила блюдо в центр стола, положила ложку, предупредила, что блюдо очень горячее, и предложила всем накладывать себе еду самостоятельно. Результат был тот же самый: мы с Адрианом и Полой наелись от души, Люси положила себе совсем чуть-чуть, но съела все. После еды в туалет она не пошла, и я решила, что рвоту она у себя не вызывает. Я надеялась, что с моей помощью она наконец расскажет о своих трудностях и проблемы с питанием постепенно исчезнут.

Всю первую неделю я отвозила Люси в школу и забирала ее домой. В пятницу, когда мы вернулись домой, Люси напомнила мне:

– Не забудьте спросить у моего социального работника, можно ли мне на следующей неделе ездить на автобусе.

– Ты не хочешь спросить ее сама? – предложила я. – Она скоро придет.

– Нет, спасибо. Я буду в своей комнате, – ответила Люси и убежала наверх.

– Я тоже пойду к себе, – сказала Пола и убежала вслед за Люси.