– Не знаю, – сказала я. Лили несколько скептически относилась и к Престону, и к Блейку, особенно с тех пор, как он использовал свой дар на ней. Тем не менее, она была очень взволнована, когда я рассказала ей об отключении электричества и романтических поцелуях при свечах в зимнем саду. Ссора между тетей Катариной и моим дедом, а также история с признанием Уинстона Уинтерли полностью завладели ей, даже если она была немного обижена, что я разгадала эту тайну без нее.

В этот момент свет стал еще более приглушенным, и гул голосов стих. Как только музыка прекратилась, на середине сцены появилось яркое пятно света, и из-за занавеса с легким поклоном вышел пожилой господин с микрофоном в руке.

– Добрый вечер, леди и джентльмены, – поприветствовал он посетителей театра. – Как мэр Ньютауна, я рад приветствовать вас на премьере пьесы Шекспира «Сон в летнюю ночь». – Раздались бурные аплодисменты, и мэр подождал мгновение, пока они стихнут, прежде чем продолжить говорить. – Мы с нетерпением ждали новую постановку классической пьесы, в которой участвует первоклассный актерский состав и опытный оркестр. Для меня важно, чтобы искусство и культура развивались в Ньютауне, и чтобы будущие поколения тоже могли наслаждаться ими. Театр всегда был мне дорог, и я счастлив, что не одинок в этом. Именно благодаря частным спонсорам такие постановки возможны, и я очень рад, что один из этих специальных спонсоров присутствует здесь сегодня вечером. Прошу, аплодисменты лорду Масгрейву, который сделал этот вечер возможным благодаря своему щедрому пожертвованию.

– Ты видела его? – прошептала мне Лили после того, как раздался звонок к антракту. Красивая темноволосая женщина, окруженная потрясающим облаком аромата, протиснулась мимо нас, попросив прощения за то, что случайно наступила Лили на ногу. Лили заверила ее, что переживет, и коротко улыбнулась. Только когда женщина оказалась вне пределов слышимости, она снова повернулась ко мне. – И?

Я покачала головой и снова пробежала взглядом по рядам сидений. Лорд Масгрейв мог быть где угодно. Уже во время выступления мне было трудно сконцентрироваться на пьесе, вместо этого я осматривала темный зрительный зал. Но театр был слишком велик, чтобы обнаружить черты лорда в море лиц.

Лорд Масгрейв.

Он был здесь, совсем близко, и от одной только мысли об этом меня сковывало напряжение.

– Пойдем, поищем его, – предложила Лили.

– А потом? Я поблагодарю его за щедрость и поговорю с ним о спектакле и погоде?

– Хороший план. Ты сможешь незаметно ввернуть тему с проклятием в обычную светскую болтовню?

Одна прядь волос выбилась из моей прически, и я заправила ее обратно в свой свободный пучок.

– Вообще не проблема. Я собираюсь найти хороший переход, что-то вроде: «Любовное зелье Оберона оказалось настоящим проклятием для всех в пьесе, не так ли? Говоря о проклятии – что это за проклятие лежит на зеленых и синих, которое вы упомянули в библиотеке в Грин-Манор? Потому что я зеленая, которая пряталась за занавесками, и мне было бы очень интересно узнать больше обо всем этом».

Лили подняла палец вверх.

– Неплохо. Тебе это пришло в голову только что?

Я недоверчиво посмотрела на нее, и у меня было чувство, что мне не стоит говорить больше ни слова.

– Ну а теперь серьезно, Джун, – сказала она, – в этом, конечно, нет никакого смысла. Может, нам стоит просто понаблюдать за лордом? Мы могли бы подслушать его разговоры, чтобы больше узнать о нем.

Я глубоко вздохнула.

Отчасти Лили была права. Даже если я инстинктивно чувствовала, что лучше держаться от него подальше, в то же время было бы чертовски жаль упустить такой уникальный шанс.

– Смотри, в фойе подают напитки, – сказала в этот момент Лили. Подбородком она указала на поток хорошо одетых людей, стремившихся именно в этом направлении. – Наверное, шампанское.

Я кивнула.

– Хорошая идея. Пьяными, я уверена, нам будет еще проще наблюдать за ним. Это будет совершенно незаметно.

Лили широко улыбнулась.

– Мы в театре, Джун. Здесь возможно все.

Очередь к женскому туалету была слишком длинной даже в этом театре. Универсальная истина: как бы шикарно ты ни выглядел, в какой-то момент все должны пойти в туалет. Дамы действительно выглядели очень изысканно в своих вечерних платьях и сверкающих украшениях, а я, в простом черном платье, напротив, казалась себе одетой недостаточно хорошо.

Когда я отправилась в сторону туалета, Лили в фойе решительно схватила бокал с шампанским с подноса официанта и направилась к своей цели. До этого она уверила меня, что будет просто потягивать один бокал и не намерена пить по-настоящему. Шампанское служило лишь маскировкой, чтобы смешаться с людьми и незаметно подобраться к лорду, как только она его разыщет.

Я не могла себе представить, насколько незаметно сможет подкрасться Лили. Очередь, наконец, продвинулась, и я с облегчением выдохнула. По крайней мере, теперь я уже могла войти в проклятую уборную. Внутри сильно пахло лавандой, и я прижала свой черный клатч к груди, делая шаг в сторону, чтобы никому не мешать.

– Ma chérie[1], Джун, вот это совпадение! – услышала я вдруг хриплый голос с французским акцентом, принадлежавший женщине, ожидающей у двери туалета.

– Мадлен, – поприветствовала я стилиста, которую в последний раз видела в день праздника Королей и Королев. – Как приятно встретить тебя здесь. Ну, может, не прямо тут, я имею в виду, в театре.

Маленькая француженка с короткими черными волосами была одета в серебристое платье длиной до пола, мягко мерцавшее в свете туалетной комнаты, и приветливо улыбалась мне.

– Да, немного культуры не помешает, n’est-pas[2]? Как тебе пьеса?

– Мне нравится, очень занятная, – сказала я и сделала еще шаг в сторону, так как мимо меня дама протиснулась к раковине. Я подумала о матери Грейсона, которая действительно впечатляюще сыграла королеву эльфов, и отце Грейсона, который в роли гоблина не выглядел таким скромным, каким, по-видимому, был в реальной жизни.

– Это одна из вещей, которые я люблю в Англии, – пояснила Мадлен.

– Театр?

– Шекспир. Ни один другой человек не знает, как показать смятение любви так хорошо, а l’amour[3] может достаточно сбивать с толку. Ты здесь со своим другом?

Я покачала головой.

– С подругой.

– Тоже мило. – Мадлен, которая, видимо, неправильно меня поняла, улыбнулась.

Я снова покачала головой, но на этот раз чуть более решительно.