— Ш-ш-ш! — цыкнул на него Геккль, скосив голову набок. — Ты слышишь? — прошептал он.

Плут прислушался.

— Нет, только не это! — простонал он, справа от себя услышав знакомое грозное шипение — ошибиться было невозможно.

— Чурбак! — замирая от ужаса, прошептала Магда.

— Похоже, это он! — нервно пробормотал Геккль. — Леса вокруг пастбищ буквально кишат всякими гадами. Уж больно хороша добыча.

— Что же нам делать, Геккль? — задохнулся Стоб.

Плут отметил про себя, что высокомерный топ у его товарища куда-то исчез.

— Найдите себе дерево и влезайте на него как можно скорее. И постарайтесь не шуметь! — сказал Геккль. — Бегом!

Они сделали так, как им было велено. Быстро и без шума они взобрались на железное дерево и примостились на ветках, словно птицекрысы, укрывшись покрывалами-невидимками из паутины ночных пауков. Шипение становилось все громче: Чурбак приближался, подняв в воздух тучи листьев. В следующую секунду его тупое рыло с оскаленными клыками и горящими глазами уже мелькало среди деревьев, освещённых луной.

Затаив дыхание и стараясь унять дрожь, все застыли, только сердца громко стучали в тишине. Плут молил небеса, чтобы чудовище сгинуло: ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

И вдруг небо потемнело: огромная туча закрыла луну. Плут высунулся из-за ветки и услышал дружное хлопанье крыл.

— Зубогрызы! — ахнул он.

— Да, кажется, так называются эти создания. — пробормотал Стоб, устроившийся на дереве по соседству от Плута.

Огромный червь зашипел ещё громче и устремился к путешественникам. Плут съёжился. А под ними рой зубогрызов, похожий на закрученный спиралью вихрь, уже нёсся стрелой в их направлении. Когда живая туча промчалась, луна снова засияла на небе, омывая светом бессчётное количество серебристочерных крылышек. Кровожадные твари летели прямо на путешественников.

Плут застонал: из огня да в полымя. Если их не проглотит Чурбак, то они будут с потрохами сожраны зубогрызами. И это сейчас, когда столь близок конец их странствий!

Вдруг, безо всякого предупреждения, Чурбак сделал разворот и помчался навстречу рою зубогрызов. Плут замер, увидев, как содрогается огромное змеистое тело чудовища. Чурбак засасывал их, и летучие твари исчезали в широкой тёмной глотке, напоминающей тоннель.

Червь изгибался, извивался, поглощая мириады крохотных созданий, и его шипение напоминало свист, с которым пар вырывается из носика огромного чайника. Наконец последний крошечный зубогрыз исчез и необъятной глотке червя, и Плут обернулся к Гекклю.

— Он их всех уничтожил, — сказал мальчик.

— Как раз наоборот, мой храбрый господин, — возразил Геккль. — В Дремучих Лесах всё не так, как кажется на первый взгляд.

— Но… — начал Плут.

Как раз в это мгновение червь издал оглушительный, душераздирающий вопль. Он завыл от боли, п его крик подхватило эхо; листва на деревьях задрожала, и у Плута волосы на голове встали дыбом. Ужас приковал его к месту, пока он наблюдал, как огромный извивающийся червь исчезал буквально на глазах. Зубогрызы пожирали его изнутри, и наконец от него не осталось ничего; на секунду огромный рои задержался в воздухе, сохраняя форму чудовища, только что сожранного ими без остатка, а затем, как по сигналу, зубогрызы взмыли в воздух, но уже не тучей, не роем, а по одному, по двое, и разлетелись в разные стороны.

На подгибающихся от страха ногах Плут спустился с железного дерева.

— Я… я не понимаю. — сказал он. — Почему рой распался?

Геккль тоже спорхнул вниз и опустился на землю рядом с Плутом.

— Они обезумели от голода, — пояснил он. — А теперь безумие прошло, они сыты. Они собьются в стаю, когда снова проголодаются. — Он мрачно рассмеялся. — Теперь настал их черёд стать пищей для других. Многие из них послужат добычей для лесных хищников.

Плут от удивления помотал головой. Он много читал о хрупком равновесии сил в живой природе, о постоянной борьбе за выживание в Дремучих Лесах, о хищниках и их жертвах. Теперь он воочию убедился в этом. Он поражался, как тут всё тесно переплетено. Здесь никто не мог взять верх над другими. Победитель мог проиграть битву, а жертва — превратиться в победителя. И весь этот бурный и сложный процесс шёл бесконечно!

Плут подумал о диссертации, которую он должен написать, и о толстолапах — предмете своего исследования. Они в отличие от остальных были добродушными созданиями. Благородные. Скромные. Дружелюбные. По крайней мере так считали все, даже Варис Лодд. Вскоре он собирался заняться этим сам.

— Ну, пошли, мои храбрые друзья, — сказал Геккль, наконец-то добравшись до перевала. — Скоро мы будем на месте.

Стоб и Магда двинулись за ним. Плут замыкал цепочку. Сердце у него забилось от предвкушения нового и неизвестного. Когда они подошли к кромке уступа, он ожидал увидеть за ним ещё один склон, а за ним следующий.

На сей раз они действительно добрались до самой вершины. Отсюда начинался крутой спуск, а за ним во всём великолепии расстилалась Вольная Пустошь. Справа от себя он увидел сноп золотисто-медовых лучей, слева — мерцающий круг факелов, а дальше — тускло-красное свечение плавильных печей. Где-то на горизонте, как серебряные монетки в лунном свете, блестели три озера. Посреди самого крупного из водоёмов, сверкая и переливаясь в свете цветных фонарей, виднелось высокое здание, увенчанное шпилем. Это и было то самое место, где они собирались учиться.

— Озёрный Остров, — сказал Плут, указывая рукой вперёд. — Наш новый дом.

Озёрный Остров

В приподнятом настроении Плут, I Магда и Стоб сбежали по крутому склону. Громко кудахтая и хлопая крыльями, Геккль спешил за ними.

— Осторожнее, мои храбрые друзья! — задыхаясь, кричал он. — Не бегите так быстро, мисс!

Деревья кончились, и они оказались на утоптанной многими сотнями ног проезжей дороге, где виднелись и колеи от тележных колёс. Перед ними открылся прекрасный вид на Вольную Пустошь, напоминающий расшитую жемчугами и драгоценными камнями ткань.

У Плута сердце забилось сильней, пока он как зачарованный смотрел по сторонам. В лунном сиянии казалось, что жилища обитателей Вольной Пустоши, отбрасывая длинные чёткие тени, купаются в серебре. Три подмастерья застыли на месте, глядя во все глаза. Воздух был наполнен звуками и запахами. Остро пахло кожей и прокисшим пивом, но эти запахи перебивал аромат пряностей и благоухание душистых трав. Вдалеке Плут различил гул голосов — там весело пели и смеялись. Геккль, суетливо семеня вслед за юными путешественниками, никак не мог перевести дух. Всклокоченные перья на его шейке стояли торчком, а тонкий остроконечный клювик дрожал.