Но в данный момент на взлетном поле творился ад. Немецкие солдаты даже не понимали, что происходит. Десяток взрывов, автоматные и пулеметные очереди, дымовые шашки — все это создавало абсолютный хаос. Эсэсовцы, конечно, стали отвечать, но куда? Казалось, что стреляют отовсюду. В этой неразберихе и дыму они даже не сразу заметили несколько фигур, возникших рядом с пленными и их конвоем. Выполняя приказ, они делали все от них зависящее, чтобы самолет взлетел вместе с пленными, понятия не имея, что самолет уже захвачен и, взлетев, отправится совсем не в Бухарест.

Бойцы СС так этого и не поняли, даже не обратив внимания на прекратившийся огонь. Бросившись за диверсантами, они так никого и не обнаружили, наткнувшись лишь на парочку пулеметов, со странной веревочной конструкцией в придачу. Попытка рассмотреть одну из этих конструкций поближе закончилась взрывом. Другие рванули сами по себе, даже никого не убив.

Провал всей операции обнаружился лишь через несколько часов, когда самолет не прибыл в Бухарест. Для некоторых эсэсовцев это была катастрофа.

16 марта 1942 года. Расположение советских войск в Галати, Румыния.

— Спасибо, ефрейтор, — Антонов поблагодарил подбросившего его с группой до штаба паренька.

— Да что вы, товарищ майор. Мне несложно. — Веснушчатый парень улыбнулся.

— Давай уже двигай, скромняга. — Владимир, улыбнувшись, махнул рукой, показывая, чтобы тот проезжал.

Но едва грузовик отъехал, как на лице офицера мгновенно исчезла улыбка, оставив вместо себя гримасу ненависти.

— Так, парни, действуем аккуратно. Ильич, как договаривались.

Дежурящий в этот день в штабе старший сержант Вонтешвили удивился, увидев входящих в штаб людей в грязном камуфляже. И лишь признав в возглавлявшем эту группу человеке майора Антонова, успокоился. Снова напрягшись, заметил, что тот решительным шагом направляется к нему.

— Скажи-ка мне, сержант, а не видел ли ты радиста Данилина?

— Как же, товарищ майор, видел. Он на втором этаже сейчас, ему после совещания должны инструкции выдавать или что-то вроде этого.

— Спасибо, сержант.

Антонов дал знак своим людям и двинулся к лестнице.

Несколько минут спустя он вернулся, весело насвистывая какую-то песенку, в то время как его люди волочили бесчувственного Данилина.

— Товарищ майор, что… — Вопрос застыл на языке Вонтешвили, когда он увидел глаза Антонова. Они явно не обещали ничего хорошего любому, кто попытается его остановить.

Сознание медленно возвращалось к Владимиру Данилину. Последнее, что он помнил, это звук открывающейся двери в комнате, в которой он ожидал конца совещания.

Открыв глаза, он вдруг обнаружил себя привязанным к стулу в каком-то темном подвале, освещенном лишь тусклой лампочкой.

«Что за…» — мысль даже не успела сформироваться, когда он почувствовал сжавшую горло руку и увидел сидящего перед ним Антонова. И сразу все понял.

— Знаешь, урод, я в детстве очень любил разные истории. — Заметив приход в сознание Данилина, Антонов начал говорить: — В том числе истории об агенте Джеке Бауэре. Можно сказать, был его настоящим фанатом. Мечтал стать таким, как он. Эдакий герой, способный на что угодно для спасения своей страны.

— Товарищ майор, я не понимаю… — задыхаясь, с трудом выговорил Владимир. — Что вы делаете, мне нечем дышать!

— Не боись, скоро сдохнешь, и это не будет тебя волновать… — неприятно улыбнулся майор и, отпустив горло, с силой ударил его в живот, после чего как ни в чем не бывало продолжил: — И знаешь, что мне в нем больше всего нравилось? То, что, когда он знал, кого надо допросить, он его допрашивал. Несмотря ни на что. В одной из историй он даже президента США допросил, представляешь? Приставил пистолет к его башке. Только подумай, а? — Антонов зло хохотнул. — Так вот, мой тебе совет. Рассказывай про то, когда тебя завербовали, с кем здесь работал — в общем, про все. И тогда у тебя есть малюсенький шанс остаться в живых. На случай, если ты собираешься поупрямиться, я тебе кое-что скажу. От того, что я могу с тобой сделать и сделаю, если ты будешь изображать хрен знает что, покроется холодным потом любой товарищ на Лубянке.

Очередной удар под дых на мгновение выбил из Данилина сознание.

— Товарищ майор, вы меня с кем-то спутали, я не в чем не виноват! — Голос Данилина предательски дрогнул.

— Ну, ты сам выбрал. — И майор сломал предателю палец. Тот заорал.

— Последний шанс, гнида? — Не дождавшись вразумительного ответа, Антонов кивнул подручным: — Абдулов, снимай с него штаны. Береза, тащи паяльник, а ты, Леня, давай сюда спички.

— Что вы собираетесь делать?! — От чувства нереальности происходящего Данилин сорвался на визг.

— Тварь, из-за тебя погибли отличные пацаны. И за это, мразь, я тебя буду медленно убивать. Для начала немножко поработаем с твоей системой воспроизводства. Видишь эту замечательную спичечку? Знаешь, куда я тебе ее засуну? Если ты после паяльника не заговоришь, урод. Что лично мне представляется сомнительным. Знаешь, почему? Потому что паяльник я тоже буду засовывать. В одно отверстие. Можешь угадать, какое. Хочешь подсказку, сука? Это не рот.

Наверное, именно то, с каким спокойствием Антонов рассказывал про методы, которые собирается применить, сломало Данилина. Хотя, может быть, сыграл свою роль вид паяльника, вносимого лейтенантом Березой в комнату, или сквозняк, обдувавший не раз означенную в рассказе Антонова «систему воспроизводства». В общем, радист стал, захлебываясь, рассказывать обо всей глубине своего падения.

Некоторое время спустя уже переодевшийся Владимир в сопровождении Лисова двигался к штабу. Зайдя внутрь и кивнув вскочившему сержанту, до сих пор не знающему, что ему делать — так и дежурить или бежать к местному особисту, — майор спокойно прошествовал к лестнице.

Совещание было в самом разгаре, поэтому офицеры, никуда не торопясь, отправились к местной контрразведке. В первый момент после получения информации от Данилина Антонов хотел уже мчаться в штаб и на месте пристрелить «большого» предателя. Но вовремя сдержался, объяснив самому себе, что от этого будет больше вреда, чем пользы. Поэтому, оставив ребят охранять радиста, он отправился к местному смершевцу — полковнику Коломийцеву.

Тот, как ни странно, в рассказ радиста поверил сразу же, в отличие от Антонова, сломавшего еще пару пальцев предателю для, так сказать, уверенности. Ну не может быть полковник Тережко шпионом! Как оказалось, может. Украинский национализм — штука нехорошая, а если к ней добавится кучка компромата немцев, то смесь получается очень действенная.

Что послужило причиной уверенности особиста — местная паранойя, глаза Данилина или он просто не любил Тережко, но этот мрачный мужик татарского, несмотря на русскую фамилию, вида не сомневался ни секунды.

В итоге получасового совещания и пары звонков куда-то наверх полковник и два майора пришли к соглашению. Немецкого шпиона будут «играть».