– Я выгляжу глупо, – сквозь смех произнесла она.

– Это я выгляжу глупо. Ты идешь, или мне тебе помочь? – Саид нагнулся к ней. – Выбирай, или тебе поможет паук. Кстати, ты слышала что-нибудь о черной вдове?

Смех оборвался, а сил прибавилось, она руками помогала себе выбраться, уже забыв про белое платье. Шаль слетела, но некогда было ее поднимать. Если Саид забыл, что он мусульманин, и так часто и спокойно касается чужой женщины, то пусть любуется на ее обнаженные плечи и глубокий вырез. Крестик на цепочке тут же выпал наружу, но времени вернуть его на место не было.

Вирджиния вылезла и встала на ноги перед Саидом. Да, выглядит она наверняка ужасно: лямка спустилась с плеча, обнажая его, в волосах застряли листья и ветки, лицо грязное. Зато сейчас она увидит озеро.

– Я надеюсь, это самое красивое озеро, которое я когда-либо видела.

– Я не знаю, какие озера ты видела, – произнес Саид. Ему так хотелось подойти ближе и вытащить из волос этой девушки весь мусор, что он даже прокашлялся, пытаясь заставить себя думать о чем-нибудь другом. Опустил взгляд на ее грудь… Зачем он туда посмотрел? Крестик поблескивал в лучах солнца – оно еще светило сквозь зеленые листья. Блестели бриллианты. Но он не замечал их, глаза отмечали другое: какая у Вирджинии красивая фигура. До этого он еще ни разу не видел ее без шали или платков, она всегда скрывала свою изысканную фигуру под ними, а в небе на ней была форма. Но тогда ему и в голову не приходило разглядывать ее. Лишь волосы и руки. Его взгляд скользил по ее плечам, груди, тонкой талии… Затем по волосам. Да, у нее красивые волосы, шелковистые, нежные на ощупь. И они так вкусно пахнут… медом.

Под пристальным взглядом Саида Вирджиния засмущалась, оглянулась назад в поисках потерянной шали. Хотелось ее поднять, но это означало вернуться к гигантской паутине и страшному пауку.

– Поднимем на обратном пути, – сказал Саид и пошел вперед. Он не хотел, чтобы эта тряпка снова спрятала всю красоту девушки. Странное желание, но ему хотелось видеть ее домашней, обычной, без платков.

Вирджиния покорно кивнула и пошла за ним. Его не понять, то он требует скрыть волосы, то открыть плечи…

Они шли молча, тишина начинала напрягать. Сейчас почти вечер, а это значит, все птицы и животные сонные и неактивные. Лишь хруст веток напоминал о том, что они в лесу.

Тишину нарушила Вирджиния неожиданным вопросом:

– Расскажи мне о себе. – Саид сразу обернулся, и она остановилась. – Мы вроде уже даже друзья, а я знаю о тебе лишь то, что ты пилот и будущий президент «Arabia Airlines». Но ты не хочешь им быть, и это я тоже знаю.

– Ты все знаешь, – он пожал плечами и отвернулся от нее, – ты даже знаешь моего отца.

– Не все, – она догнала его и пошла рядом, – ты говорил, что у тебя есть сестры. Расскажи о них.

Он улыбнулся, но шага не сбавил и даже не взглянул на девушку. А она шла рядом и смотрела на него как завороженная. Зачем ей это знать? Вирджиния не понимала, но хотелось узнать Саида получше.

– У меня пять сестер.

– Пять? – ахнула она.

– Да, у Мухаммеда пять дочерей и сын.

– Это от великой любви, – мечтательно прошептала Вирджиния.

– Это от двух жен, – произнес он, возвращая ее на землю. – Моя мать – первая жена.

Вирджиния нахмурилась:

– Я прожила в Дубае всю жизнь и спокойно смотрела на семьи, где несколько жен. Мужчинам, наверно, хорошо, а вот их женщин мне жалко.

– Жалко? – Вот теперь удивился он. – У тебя вызывают жалость те, кто имеет все? Несколько жен есть только у того, кто может себе позволить обеспечить им роскошную жизнь. Поверь, наши женщины не жалуются.

– Вот здесь наши мнения расходятся, Саид. – Вирджиния сбавила шаг, и он поравнялся с ней. – Ваши женщины не знают, что такое настоящая любовь. Им приходится делить своего мужчину с другими. А мужчина старается уделить одинаковое внимание каждой жене. Получается, каждой достается только часть. Да и как можно любить сразу нескольких женщин?

– Любить можно всех жен одинаково. Мой отец никогда не обделял ни одну из своих жен.

– Мы говорим о чувствах, а не о достатке.

– Достаток – это проявление чувств. Муж обеспечивает свою жену, и тем самым он выражает свою любовь.

Нет, она не понимала его. Ей хотелось топнуть ногой, закричать. Многоженство – единственный момент, который она не принимала с детства. Чужие правила, чужая жизнь…

– Даже не представляю моего отца с тремя женами, мама бы убила обеих. И я не представляю, что отец мог бы полюбить кого-то еще так сильно, как маму. Любовь – она одна, ее нельзя разделить. Ваша священная книга разрешает вам иметь четырех жен, и вы пользуетесь этим. Но я думаю, что любовь можно испытывать только к одной из них.

Эти слова заставили Саида задуматься. Катарская «принцесса» – она будет его первой женой и главной, возможно, даже единственной. А может быть, одной из двух или трех. Будет ли он любить ее? Его никто не спрашивает об этом сейчас. Он будет осыпать ее золотом, а она в ответ дарить радость. Чем плох такой брак? Со временем он привыкнет и, может быть, даже полюбит ее.

– Возможно, мы не женимся по любви, но наши браки крепкие. А вот вы кричите, что любите, но вскоре разводитесь. Ваша любовь – это чувства, которые растворяются со временем.

– Но мои родители не разлюбили друг друга, их чувства стали только крепче, – возмутилась Вирджиния.

– Это бывает крайне редко. У нас тоже есть браки по любви…

– Тоже редко.

– Правильно, – кивнул он, – потому что любовь делает мужчину слабым.

Вирджиния открыла рот от удивления, смотря на него большими голубыми глазами. Саиду даже показалось, что они почернели. Разве он сказал глупость?

– Даже Даниэля Фернандеса Торреса любовь сделала слабым. – Сейчас он намекал на случай с невыпущенным шасси, когда Даниэль покинул кресло капитана,