Попадания случились фактически одновременно, один снаряд противоминной артиллерии с «Энглера» взорвался на борту «Щуки», там возник пожар, который начали тушить, и наконец мои канониры попали в «истребитель». Снаряд, взорвавшись, завалил на правый борт одну из двух труб миноносца. Кстати, мы для его орудий целью были также заманчивой, но тот палил из всей возможной артиллерии по яхте, так как «Щука» уже несколько раз имитировала заход на торпедную атаку, и шансы у неё были, вот «британец» и отбивался от самого опасного, на его взгляд, противника. Нас же он как противников похоже, даже не рассматривал, о чём теперь явно жалел. После того как были сбиты трубы, он заметно сбросил ход, стравливая пар, но всё равно шёл гораздо быстрее, чем мои суда, напрягающие все свои силы, чтобы оторваться от преследователей. Канониры увеличили скорость стрельбы, подносчики так и бегали, поднося снаряды из трюма. Едва успевали. Заметив, что из-за недостатка снарядов пушка иногда замолкает, я отправил на переноску бойцов Игната. Только двое остались на охране с «мадсенами» в руках.

Что вызывало уважение, несмотря на серьёзные повреждения, капитан миноносца не оставил свою затею и продолжал к нам приближаться, только носовую пушку перенаправил на нас. Первый же выстрел – и попадание, снаряд взорвался на корме «Оки», ранив бойца с пулемётом. Загорелась посечённая осколками шлюпка. Но потушили её. Правда, и мы не остались в стороне. Сразу несколько попаданий с «Щуки» и два от нас. Куда попали, не понял, но миноносец зарылся носом в волну и отвернул, на носу явно забегали матросы с какими-то шестами и большим куском брезента.

– Попадание в нос получили, ниже ватерлинии, готовятся пластырь под днище подводить. Всё, не бойцы, – сказал вахтенный, который в бинокль у рубки наблюдал за англичанами.

«Щуке» я запретил добивать «британца», зубы у того не выбиты, артиллерия уцелела, а терять яхту я не хотел. Так мы и уходили. Причём на десяти узлах, были проблемы с машинами «Днепра». Перенапряг тот их в гонке, вот они и сдали.

Перед наступлением темноты мы ещё успели рассмотреть, как подошедший к напарнику английский крейсер застопорил ход и начал спускать шлюпки, явно собираясь ему помочь. Кстати, в эфире снова стало тихо. «Британцы» перестали его глушить. Видимо, посчитали, что мы не будем кричать на весь мир, что они нас атакуют, мол, у нас и у самих рыльце в пушку. Так и оказалось, оставлять без последствий действия англичан я не собирался и, как стемнело, застопорил ход, велев «Щуке» и «Днепру» приблизиться. В рупор я пояснил свою идею. Только вот меня на дело не пустили, общим советом команды было решено не рисковать моей ценной головой, а то, что она ценная, успели убедиться все.

В общем, мы, дрейфуя, застопорились на месте, а «Щука» без бортовых огней скрылась в ночи. Нам же оставалось только ждать и заниматься ремонтом «Днепра», все механики с «Оки» перебрались на угольщик. Там сейчас аврал, все топки, кроме четырёх, были затушены, шёл ремонт. Однако Васильев сразу сообщил, что быстро судно не восстановить, дня на четыре ремонта, благо нужные запчасти были.

Андрею я приказал действовать так: подкрасться на максимально возможное расстояние и одним снарядом торпедировать крейсер, этой «собачке» хватит и одной мины, чтобы пустить на дно, а потом второй отправить к праотцам миноносец. План, как видите, не замысловат. Ждать было тягостно, но ничего не поделаешь, такова была моя, командира, доля. Кто-то спросит, чего я лезу к этим англам? Так я отвечу: привычка из прошлого мира осталась, а тут они ещё более наглые, вот и получили от меня на рефлексе, останавливаться я не умел, раньше чморил их и сейчас буду. Воевать с целой державой, конечно, у меня не получится, силы неравны, загоняют, но я постараюсь. Вот только свидетелей лучше не оставлять, а раз их нет, как и улик, значит, и дела нет. Правда, англы особо на такие мелочи внимания не обращают. А в принципе я знал, как прекратить это преследование. Убрать тех, кто отдаёт приказы, сидя в роскошных креслах Лондона, вот и все дела. Устрою охоту на их лордов и банкиров: или они, или я. Но это на крайний случай, если не отстанут.

Ну да ладно, это дело будущего, пока мы ещё серьёзно не сцепились друг с другом, посмотрим по результатам этого ночного рейда «Щуки». Да и как Русско-японская война пройдёт. Но то, что англы продолжат мне гадить, это сто процентов.

Что «Щука» вышла на позицию, я понял по появившейся морзянке, забивающей эфир. Мы взяли на вооружение этот способ глушения эфира у англов. Почти сразу на горизонте замелькали прожекторы, видимо, те поняли, что это значит, но тут мелькнула на горизонте вспышка. Ага, одна торпеда есть. Потом было ещё несколько вспышек, и едва слышно донеслись артиллерийские раскаты. Чуть позже всё стихло. А мы всё ждали, всматриваясь в темноту. Команды всех трёх судов желали поквитаться с британцами за их попытки потопить нас, за раненых и двух убитых, так что никаких сомнений в законности содеянного или чего-то подобного не было. Око за око – моряки и солдаты от души исповедовали эту поговорку.

Вдруг радист, рядом с радиорубкой которого я стоял со своей подзорной трубой, снял наушники и передал:

– Морзянка из эфира пропала. Егор передаёт с «Щуки» такой текст. «„Днепр“, усиль ходовые огни, я тебя теряю из виду».

Это было что-то вроде шифра, мало ли где неподалёку идёт какое судно, которое может уловить наши переговоры. Текст означал: дело сделано, крейсер потоплен, миноносец тоже, подходите сюда. Бросать место боя «Щуке» я запретил, вдруг кто из британцев выжил, цепляясь за обломки, а мне живые не нужны. Так что сейчас команда яхты освещала прожекторами воды вокруг и звучали выстрелы. Они сами решили: или они нас, или мы их. Сейчас карта легла нам, но могло повезти и им. Нам ведь реально повезло: если бы не сбили трубу у миноносца, то всё, потопил бы он нас, как нечего делать.

Почти сразу «Ока» и «Днепр» направились к месту боя. Шли на четырёх узлах, выше скорость из-за ремонта угольщик развить не мог. А когда подошли, я рассмотрел крейсер, глубоко осевший в воду кормой. Это был бронепалубный крейсер третьего ранга типа «Пелорус». Вполне свежий корабль, спущенный и введённый в строй два года назад, в 1901 году, и вошедший в состав Британского флота под названием «Пайнир». А вот миноносца не было. Яхта стояла борт к борту с «собачкой» и, судя по мелькавшим на борту той огонькам, шёл сбор трофеев с неё. Ну и выстрелы раздавались. Мы застопорили ход и включились в дело, солдаты и часть матросов, вооружившись «винчестерами», отстреливали выживших. Вот из темноты в пятно прожектора выплыла шлюпка, полная англичан, но двумя пулемётами их уничтожили, а изрешечённая лодка пошла ко дну. «Днепр» стал курсировать на малом ходу, а я подошёл к крейсеру с другого борта и пришвартовал судно, закрепив его ещё и тросами, чтобы оно окончательно не ушло под воду. Причина такого решения в трофеях, я собирался снять с корабля всё, что на нём было. Через крейсер ко мне перешёл с докладом Андрей, а моя команда оравой рванула на трофей под руководством Гарина и Васильева, они знали, что снимать, ещё и с угольщика подмога подошла на лодках. Нужно как можно быстрее снять всё самое ценное, а ремонт пока подождёт.

Саламатин доложил, что всё прошло, как и было запланировано. Крейсер буквально в момент атаки что-то заподозрил и прожекторами начал освещаться воды, да было поздно. Мина попала в корму, разворотив её. Вторая влетела в миноносец, и тот сразу пошёл ко дну, буквально за секунды. Команда крейсера, предполагая, что их корабль тонет, бросились спасаться. Андрей позволил им отойти от борта и врезал из пушки и пулемётов, после чего стал расстреливать тех, кто ещё оставался на судне, там метались матросы, пытаясь найти средства спасения. Потом пришвартовался. Сейчас как раз его бойцы закончили зачищать кубрики корабля. Крейсер тонул, это было заметно, но медленно, время у нас было, и мы его не упустили.