— Логично, — согласился Зогги. — Тем более если у тебя снова ничего не выйдет, тогда уж ты нас с Абилатом точно пришьешь, как с утра грозился.

— Вряд ли, — успокоил я его, — если у меня ничего не выйдет, нам всем будет не до того. Мне — в первую очередь… Абилат, отправь-ка зов начальнику полиции. Он теперь мой вечный должник и вообще вроде неплохой мужик, так что он нам пригодится. Пусть будет тут — ну, скажем, через час. Прости, Зогги, но я собираюсь сделать твой трактир чем-то вроде штаба. Зато счет казне потом выставишь, какой захочешь, даже если мы всего по кружке камры выпьем.

— Казну потрясти — это святое, — с видом знатока подтвердил Зогги.

— Рад, что ты со мной согласен. К тебе тоже есть просьба. Мне нужна старшина гажинских портовых нищих. Такая резвая тетка, как ее… Тинна?

— Ага. Длинная Тинна.

— Вы же приятели, я ничего не перепутал?

— Ну, по крайней мере, кровь друг другу не портим.

— Вот и славно. Позови ее сюда. И первым делом расспроси, не снятся ли ей и ее подопечным кошмары. Очень рассчитываю, что еще нет. Зная Лаздея, я предполагаю, что о нищих он вспомнит в последнюю очередь — если вообще вспомнит. Они с его точки зрения и не люди вовсе.

— Может, и так. Но зачем тебе нищие? Что ты задумал, Джуффин?

— Потом расскажу. А пока просто поверь на слово: они в накладе не останутся. Еще и развлекутся как следует. Так что зови Тинну. Пусть будет у тебя на кухне желательно через полчаса или еще раньше, ладно?

— Как скажешь, — согласился Зогги.

— А потом найми для меня какой-нибудь оркестр. Небольшой, но хороший. Главное, чтобы умели импровизировать по капризу заказчика. Денег не жалей. Пусть будут готовы поступить в мое распоряжение около полуночи и играть всю ночь.

— А танцоров тебе случайно не надо? — совершенно серьезно спросил он.

— Спасибо, пока нет, — мягко сказал я. — Но как только они мне понадобятся, ты узнаешь об этом первым, обещаю. И последнее — пока последнее — задание вам обоим. Подумайте, где мы можем достать пару сотен длинных черных лоохи. Лучше бы кожаных, с капюшонами, как моряки носят. За любые деньги.

— Ну, если за любые деньги, тогда не проблема, — сказали эти двое.

Опять хором, между прочим. Я ж говорю, спелись.

— Важно, чтобы никто в городе не узнал об этой покупке, — добавил я. — По крайней мере, сегодня, потом-то ладно. Но сегодня — никак нельзя. Поскольку я не могу поручить вам убить продавца, а заклятие молчания вы накладывать не умеете, придется просто обещать ему большую надбавку за секретность. Справитесь?

На сей раз Зогги неопределенно пожал плечами, зато Абилат с энтузиазмом закивал. Подозреваю, сказывалась разница в знании жизни: Зогги все-таки опытный человек, ему-то ясно, что молчание в отличие от кожаных плащей — не та вещь, которую легко купить.

— Ну гляди, — вздохнул я. — А лучше просто приведи его сюда, чтобы письменный контракт о надбавке за секретность составить. Я документ подпишу, аванс выдам, заклятие наложу незаметно, и всем будет хорошо.

— Приведу, — пообещал Абилат. — Контракт — святое дело, в его же интересах подписать.

— И вот что, — я вовремя вспомнил, что имею дело с человеком, который еще не научился понимать меня с полуслова. — Товар пока никуда волочь не надо. Пусть остается на месте. Вечером сами заберем. Надеюсь, у твоего торговца склад не на самом краю города? Мне надо в центре.

— На Пестрой Линии у него лавка и склады, отсюда четверть часа пешком…

— То что надо. Дуй к нему, раз так. И постарайся побыстрее все это уладить, ладно? Чтобы через час вы оба уже были здесь.

Мне показалось, что у Абилата на сей счет имеется множество возражений. Он наверняка собирался выступить с пламенной речью о неумолимом беге времени и ограниченных человеческих возможностях, но я не стал его слушать. Неинтересно.

Я воспользовался Темным Путем и отправился в Дом у Моста. Леди Ренива совершенно не удивилась ни моему внезапному появлению, ни обещанию снова исчезнуть через несколько минут, ни просьбе сохранить мой визит в секрете — а то знаю я, тут же нашлись бы охотники переложить на мои плечи свои пустяковые трудности. Только и спросила, удалось ли мне выспаться и сочувственно покачала головой, когда вместо ответа я скорчил зверскую рожу.

Я же говорю, она была идеальной помощницей.

Я потребовал кружку камры из «Обжоры Бунбы», рассудив, что честно заслужил такое удовольствие, и вызвал к себе Шурфа Лонли-Локли. Хвала Магистрам, он не ошивался невесть где, а дисциплинированно сидел в собственном кабинете. Это было как нельзя более кстати.

— Пойдешь со мной в Гажин, сэр Шурф, — сказал я. — Там все очень непросто. Объяснять долго, да и ни к чему пока. Но нынче вечером мне понадобится твоя помощь.

— Я правильно понимаю, что мне следует вернуться в кабинет и взять ларец с перчатками? — деловито спросил он.

— Ну возьми на всякий случай. Куда ж ты без них. Но, по правде сказать, сегодня ты мне нужен в другом качестве.

— Вот как? Это чрезвычайно интересно, — совершенно равнодушно сказал сэр Шурф.

Если бы я не знал его так хорошо, я бы решил, что он издевается.

— Чашку свою дырявую прихвати, — сказал я ему вслед. — Вот она точно пригодится.

— Да, я так и подумал, — кивнул он.

Когда-то давно, еще до нашего знакомства, Шурф Лонли-Локли был Младшим Магистром Ордена Дырявой Чаши. Подробности его стремительной карьеры и более чем шумного ухода из Ордена пока можно опустить;[7]важно знать вот что: все члены этого Ордена получали немалое могущество, когда пили из специальной ритуальной посуды, у которой не было дна. После принятия Кодекса Хрембера я выхлопотал для сэра Шурфа специальную привилегию, официальное разрешение по-прежнему пользоваться дырявой чашкой в случае необходимости. Это было кстати: наш сэр Шурф очень неплохой колдун и вообще безупречнейший из людей, но есть вещи, которые он способен проделать, только предварительно приложившись к этой дурацкой дырявой посудине. Впрочем, у всех свои недостатки, и я даже рад, что у Лонли-Локли имеется такая слабость. Рано ему еще быть совершенством. Всему свое время.

Сэр Шурф вернулся всего через пару минут.

— Ну наконец-то, не прошло и года, — проворчал я.

Он и бровью не повел, хотя мой упрек был, мягко говоря, не совсем справедлив. Ему, знаю, даже нравится, когда я начинаю изображать строгого, придирчивого начальника. Он понимает, что это своего рода ритуал, необходимый вовсе не для поднятия моего авторитета, не для укрепления служебной дисциплины даже, а для того, чтобы поддерживать гармонию мира — всего лишь. А сэр Шурф как никто умеет ценить такие вещи.