Он не шевелился, наблюдая за ней. В это мгновение выражение его лица говорило одно:

– Чего ты хочешь, Фу?

Она прекрасно знала, как быстро он умеет двигаться. Если бы он захотел, меч Па уже валялся бы на кирпичах, а она – рядом с ним. Однако он знал, сколько зубов Фениксов в этом мешочке. И если бы она захотела, она зажгла бы его, как свечку, зажгла бы этот город, зажгла Сабор от гор до побережья, зажгла все, пока падала на пол.

Почти все в ней желало этого. Желало вырваться прочь из города, из договора, из клятвы, в которую она сама себя затанцевала.

У Ворон было одно правило. Заботься о своих.

Свои сейчас были на том мосту…

Свои были разбросаны по Сабору.

– Твой отец велел сдержать клятву, – сказал Тавин, глядя на сломанный конец меча.

– Будь ты проклят! – воскликнула Фу.

Он шагнул в сторону, уступая дорогу в коридор.

Чего ты хочешь, Фу?

Она хотела забросить меч Па далеко-далеко, чтобы забыть, как он на ее глазах перерезает горло. Она хотела вышибить Тавину зубы и излечить ими себя от всего, что сделали Соколы сегодня. Она хотела показать лорду-губернатору Крылиной, чего стоит разозлить Ворону-чародейку.

Фу подалась вперед. Удержалась. Проход зиял в двух шагах от нее. Рука пылала, обагряя кровью рукоятку меча. Сделала шаг.

«Задай им огня», – шипели зубы Феникса.

«Выбирайся», – шипел в ответ внутренний голос.

Все в ней хотело этого.

Но клятва принадлежала не ей, чтобы она могла ее нарушить. Она принадлежала Па.

Расплачиваться за нее должна не только она. Но каждая Ворона.

Она могла бы все это спалить и сбежать. Но получить все и наплевать на то, кто будет за это платить, – таков путь мертвых королей.

Она стояла, не двигаясь, долго-долго.

Потом сунула меч за пояс, прислонилась к стене и протянула окровавленную руку.

Именно тогда Фу услышала, как звучит ее голос вождя.

– Залечи мне руку. И расскажи, куда, двенадцать печей, мы идем.

– Маровар.

– Что? – выпрямился Жасимир. – Мы никогда не доберемся туда вовремя. Да и тетя Драга меня ненавидит.

Тавин еще раз осторожно взял руку Фу в свои.

– Она тебя не ненавидит, – сказал он, хмуря лоб. И снова жар завладел мышцами Фу. – Она генералмейстер королевских легионов. У нее не так много времени, чтобы тратить его на ненависть к тебе.

– В последний раз, когда она прошлась маршем до дворца, она назвала отца «позолоченным пометом».

– Значит, она недолюбливает короля, – поправил Тавин. – И все-таки служит ему. И это не означает, что она ненавидит тебя.

– Она сказала, что я слишком мягкий, что они, наверное, меня еще не позолотили.

– Вот видишь! Ты ей нравишься. Кроме того, она присягала на кодексе Соколов. Первое правило гласит: «Прежде всего я буду служить моему народу и трону». Если тебе нужна верность, то генералмейстер скорее согласится целую лигу катиться по ржавым гвоздям, чем не выполнит королевского приказа.

Фу грызла ноготь свободного большого пальца, пережевывая услышанное. Что насчет этого сказал бы Па? Прямая дорога в соколиное гнездо? Хуже, чем идти в западню королевы? Что из этого скорее убило бы Па? Скольких ее Ворон это уже убило?

Она с трудом сглотнула. Зуб Па по-прежнему зудел на связке. Он был жив, и ей придется стать вождем вместо него. А в печах своих собственных настроений попляшет как-нибудь потом.

Соколы. Маровар. Простой ответ. Одно это предвещало беду.

– А мы можем попробовать что-нибудь еще?

Тавин тут же сделал ничего не выражающую мину, ту самую, которая означала, что он тщательно продумывает каждый шаг.

– Областные губернаторы везде, за исключением Маровара, – Павлины. Уж если родственник Жаса пал перед Русаной…

У Жасимира вытянулось лицо.

– Это означает, что мы не можем доверять Павлинам. Ни одному из них.

– О нет, только не Павлины, – протянула Фу. – Они же такие щедрые!

Тавин сделал вид, будто не слышал.

– А их Соколы отвечают перед областными губернаторами. Так что это исключает обе касты. Русана происходит из касты Лебедей, значит, они ее поддержат…

– Хорошо, хорошо, – вмешалась Фу. – Понимаю, нас поимели, либо Маровар, либо ничего. Но что мешает Клокшелому додуматься до того же и нас опередить?

Жасимир замялся.

– А она дело говорит.

– Как обычно, – почти неслышно согласился Тавин.

– «Она» вообще-то прямо тут! – не стерпела Фу.

– Прости. Ты права, он ожидает, что мы направимся прямиком к генералмейстеру. Но мы можем этим воспользоваться, чтобы сбить его со следа. Всеми фортами в Мароваре управляют марканцы, так что любой примет нас и пошлет весточку Драге. Отсюда ближайшая крепость – Триковой, на южной оконечности гор. Если мы до нее доберемся, мы спасены.

– Мы? – переспросила она. – Или вы двое? Мне общения с мерзавцами Соколами на одну луну вполне хватило.

Тавин поджал губы.

– Пока ты с нами, у тебя не будет проблем, – пообещал он. – И с Драгой. Драга ненавидит невыплаченные долги.

– Итого на все форты в Мароваре три человека, которым я могу доверять. – Фу посмотрела на него долгим и холодным взглядом, давая понять, насколько она готова этим троим верить. – А с остальными что?

Ответный взгляд Тавина еще откровеннее сказал, что она в своих сомнениях права.

– Остальные знают, что будет, если они не послушаются Драгу. – Он встал. – Нам сегодня нужно убраться из Чепарока как можно дальше. Мы готовы выдвигаться?

– Показывай дорогу, – сказал принц Жасимир, подбирая факел.

Тавин протянул Фу руку.

Что-то ковырнуло ее изнутри.

«Я сделал то, что вы хотели», – выкрикнул Подлец и получил в качестве платы стрелу в глаз. Не требовалось особых знаний, чтобы понять, кому он служил на том мосту вместо Ворон.

И тем не менее именно она сейчас оставляла своих людей одних.

Она заставила себя разжать кулак и позволить Тавину помочь ей подняться.

Они втроем пошли вдоль темных каналов извилистыми коридорами, вниз по крошащимся ступеням. Иногда темноту впереди нарушали попискивания любопытных крыс, но Фу видела только кости и помет. В конце концов они добрались до длинного дренажного канала, едва доходившего ей до пояса.