А о том, что отсюда я никак не выберусь, что здесь посты пропускные, я, черт, даже и не задумывалась! Не помню, чтобы мы с Гордеем что-то такое проезжали!

   Хотя…

   - Я могла бы сказать правду! – бормочу совсем неуверенно. – Меня теперь так просто нельзя убить или закопать в каком-нибудь лесу! Все каналы теперь уже мое лицо прокрутить успели! Так и сказала бы на посте, что я твоя любовница!

   Да. Влад, сам того не желая, а все же дал мне в руки козырь. Страховку от себя самого. Этой совершенно ненужной, позорной для меня известностью. От которой так стыдно, что даже не знаю, как бы смогла людям в глаза после такого смотреть. Хоть одолжить у девчонок денег и сделать пластическую операцию, ей-Богу!

   – Серьезно?- густая черная бровь взлетает вверх. Лицо становится таким жестким, что просто замораживает. – Любовница? – громыхает, а у меня начинает дергаться подбородок. От обиды. И даже не за то, каким вышел мой первый раз, нет. За то, что его видела вся страна. За известность эту свою позорную.

   И даже не любовница я ему. Никто. Черт знает, зачем воспользоваться мной решил. Может, хотелось ему очень тогда. На адреналине, на первобытных инстинктах. А я просто оказалась под рукой, вот он и воспользовался.

   « Ублажать меня. И молчать. Пока не надоест»

   Вот они, его условия!

   Вот почему слово « любовница» произносит так, что у меня кожа от его тона инеем покрывается.

   Какая я, к черту, любовница ему?

   Просто игрушка! Так, зверек для развлечения, если рядом не окажется кого-нибудь получше…

   – Козырь, значит, у тебя теперь в руках? – кулак снова впечатывается в стену за миллиметр от моего уха. Опять нависает. Опять искры из глаз . Дыры во мне выжечь будто пытается.

   – Ты сам устроил мне эту популярность! – почти кричу ему в лицо. Не могу больше сдерживаться.

   С ним я постоянно такая. Ни в чем сдержаться не могу. Весь здравый смысл вылетает разом.

   И вот про козырь этот – тоже зря сказала.

   Но ведь я думала об этом.

   Пусть это все и бесконечный, страшный позор. Но ведь теперь меня так просто не убить? Я больше не безымянная, никому не нужная и неизвестная студентка! Если я так просто пропаду вдруг, разве у Севера не спросят, где та, с которой он провел ту памятную ночь?

   – И что? – в его голосе звучит отвратительная насмешка. – Успела себя почувствовать звездой? Звездная болезнь, я смотрю, уже наступила.

   Жаль, что пятиться больше некуда. А стена не таит в себе потайной дверцы. Он впечатывается в меня снова, так, что я все его мышцы ощущаю. Напряженные донельзя. До невозможности.

   – Несчастные случаи и со звездами, Даша, происходят, - дергаюсь, как от удара, когда его пальцы опускаются  на мое лицо.

   Но он просто ведет ими – по щеке, вниз, обводит контур губ…

   Черт! Мне тут смертельно угрожают, а я снова поддаюсь его ненормальной какой-то магии! Ловлю жар, который вдруг обрушился на губы до боли. И почему-то непроизвольно сжимаю ноги… да что ж такое происходит?!

   – Если наш договор теряет силу, ты оказываешься за пределами моего влияния. Я не смогу следить 24 часа в сутки за тем, что с тобой происходит.

   Судорожно сглатываю, покрываясь новыми мурашками от того, как его пальцы опускаются вниз, по шее.

   И пусть я не обнажена, пусть на мне все же остается еще футболка, но ощущение такое, как будто я прикасаюсь обнаженными кончиками сосков к его раскаленной коже. Или это просто тело помнит те самые прикосновения, превратившие меня в пар и теперь подбрасывает их мне, как наяву?  

   – Так как? – его голос отрезвляет, снова возвращая в реальность, которая уже успела подернуться для моего сознания какой-то странной дымкой.

   Он снова отходит.

   Я остаюсь одна стоять у стены.

   Просто делает несколько шагов назад, продолжая так странно осматривать меня с ног до головы.

   Но почему у меня такое ощущение, будто меня только что отшвырнули? Бросили, толкнув прямо в какое-то вязкое болото, из которого я не в силах выбраться? Хлестко. Жестко. Жестоко.

   – Ты можешь уйти прямо сейчас, Дааша. Не надо было выдумывать целую постановку для этого. Зато благодаря тебе я увидел, чего стоит моя вышколенная охрана. Правда, надо сделать поправку на то, что охраняли они тебя, а не сторожили, чтобы ты не сбежала. Цель у них другой была. Твоего побега никто не ждал. Но это их не оправдывает. Считай, что за это я спишу тебе твою провинность и санкций применять не буду за то, что нарушила договор.

   Отходит совсем далеко. Настолько, что я перестаю ощущать жар его кожи, его дыхание на своем лице.

   Будто сеть с меня сбросили. Даже дышать начинаю иначе. Прихожу в себя, пусть и не до конца.

   В голове – бардак, калейдоскоп, мысли вертятся обрывочно, рвано.

   Вся ситуация начинает переворачиваться. Выглядеть теперь совершенно по-другому.

   – Я не угрожаю тебе. Просто объясняю, в какой ситуации ты оказалась. Ты же умная девочка, Даша, как оказалось вдруг. Должна понимать. Твой звездный статус и случайная популярность тебя не спасут. Разве что твои похороны тоже выйдут звездными. По всем каналам покажут.

   Хватаюсь за горло, чувствуя, как будто меня давит какая-то невидимая удавка, которую срочно нужно с себя содрать, иначе задохнусь.

   Конечно, все верно он говорит.

   Гордей не навредит мне пока он отвечает по приказу Севера за мою сохранность. Пока я здесь, с самим Владом.

   Но что ему мешает кого-то нанять? С кем-то договориться?

   Меня может сбить какая-нибудь невзрачная машина, кирпич может свалиться на голову, - да все, что угодно! Север за всем не уследит, это правда. А сам Гордей в это время может быть даже в другой стране! Или с Владом. Вот прямо здесь. В этой комнате.

   Холодею, понимая, что с любой стороны ничего хорошего меня не ждет.

   – Выбирай в последний раз, Даша.

   Черт, - ну почему он раз за разом произносит мое имя?

   Причем так, как будто физически ко мне прикасается? Как будто сдавливает мне виски?

   – Или ты остаешься на моих условиях. Но тогда придется ответить за этот побег, и я не буду больше таким добрым. Или уходишь прямо сейчас. Даже одежду тебе нормальную выдам. И денег дам на такси. Ну? Что ты решила?

   Я слишком долго, наверное, молчу. Он начинает злиться. Это слышно по его интонации.

   – Я… - еле выдыхаю, прикрыв глаза. Собственные слова звучат как приговор.

   – Что? Я не слышу, Даша.