– Ты хочешь сказать, что знаешь имя убийцы и не назовешь его? – Шубин был потрясен. Он мог ожидать от нее все, что угодно, но только не того, что она догадывается, кто убийца, и молчит. – Это происходит на самом деле или мне это снится? Может, ты выпила?

– Ничего я не пила… Конечно, я могу ошибаться, но уверена в одном: и Зорину, и Британа убил один и тот же человек. Да, я поначалу тоже думала, что этот человек безумен, что он сумасшедший и не знает, что творит… Но потом поняла, что это не так. Это убийство предумышленное, человек, совершивший его, готовился к нему… Но он не профессиональный убийца, а потому не мог не сделать очевидных ошибок.

– Хватит говорить загадками! – закричал на нее Шубин. – Ты бы посмотрела на себя в зеркало! Стоишь тут перед нами, вся такая великая, и делаешь вид, будто умнее всех! Мы с ног сбились, носимся по городу, собираем по крупицам информацию, а ты, оказывается, уже все знаешь… Тогда чего же ты ждешь?

– Ничего, – сухо бросила Земцова, подхватила свой рюкзачок и вышла вон, громко хлопнув дверью.

Шубин повернулся к Жене: та тоже стояла одетая, с сумкой в руках.

– Знаешь, я тоже, пожалуй, пойду. Мне что-то нездоровится.

И она бросилась вслед за Земцовой. Шубин видел из окна, как она догоняет Юлю, как берет ее под локоть, словно лучшую подругу, с которой заодно.

Ничего себе. Шубин, одолеваемый противоречивыми чувствами, позвонил Корнилову:

– Приветствую… Слушай, Виктор Львович, у меня здесь бунт на корабле… Мои женщины, все на нервах, рванули в неизвестном направлении и оставили меня одного…

– Поссорились? – поинтересовался на другом конце провода Корнилов. – Давно пора. Не представляю, как это вы умудрились до сих пор ни разу не набить друг другу морды. Но это я шучу, конечно… Ты работаешь в окружении красивых молодых женщин. Думаю, это нелегко. У тебя есть новости по делу Британа?

– Есть, но только очень мало… Во-первых, кто-то побеспокоился о том, чтобы сегодня никто не пришел к нему на похороны… – Он коротко рассказал о звонке секретарше Британа. – Во-вторых, я встретился с Максом Гупелем, бывшим мужем Зориной, и он должен сегодня к нам зайти, чтобы подписать договор…

– Отлично! – Корнилов, видимо, потирал руки в предвкушении своего процента от гонорара. – Хочет найти убийцу?

– Да… Он ничего мужик, мне понравился…

– Может, и ты ему? Ха-ха! – рассмеялся Корнилов. – Это я шучу. А он знает, этот Гупель, что по этому делу проходит некий Погодин, который, в сущности, признался в одном убийстве и, быть может, вскоре расколется и в другом?

– Он знает, думаю, ему рассказала об этом подруга Зориной, Котова. Но никто не верит в виновность Погодина. А что вещи убитых? Есть результаты экспертизы?

– Какой ты быстрый – нет пока. Сам жду. В больнице оставил своего человечка – пусть охраняет Погодину.

– Вы ее еще не допрашивали?

– Нет, врачи не разрешают. Но не думаю, чтобы она что-то знала… Сам посуди – ее мужа арестовали по подозрению в убийстве, вернее даже, он сам во всем признался… Но если она не законченная дура, разве станет она держать в квартире вещи Британа и Зориной? К тому же в квартире их уже был произведен обыск, и ничего подозрительного не нашли… Значит, вещи им подкинули! Я даже думаю, что это произошло как раз тогда, когда Погодина вместе с вдовой Британ была в загородном доме Крымова вместе с Земцовой… Тот, кто стрелял в нее, думаю, и подкинул вещи… Может, у него был ключ от квартиры или же с ключей предварительно сделали слепок, потому что замки все целы, следов взлома не обнаружено.

– Я бы хотел поговорить с Погодиным.

– Бесполезно. Он и тебе ничего не скажет.

– Он знает, что его жену ранили?

– Думаю, что нет. А ты собираешься поиграть у него на нервах?

– Почему бы и нет? Виктор Львович, я заеду к тебе сейчас? Денежки привезу.

– Ладно, считай, что уговорил, – смягчился Корнилов. – Пивка захвати… И сигарет – мои кончились…

Он знал, чувствовал, что за ним придут. Так оно и вышло. Он встал легко, поднялся с деревянного настила, как если бы ничего не весил. Голод давно уже перестал терзать его. Наступило время приятной легкости и пустоты внутри, даже в голове… Он так и не смог притронуться к той жиже, которую называли супом. Предпочел поголодать.

Комната, куда его привели, была совсем крохотной, но ярко освещенной. Посреди стоял узкий стол и два стула – один напротив другого. На одном из стульев сидел человек, почти лысый, с едва заметной рыжиной на висках. Когда-то в детстве он наверняка носил густую рыжую шевелюру, которой сейчас стеснялся и предпочитал сбривать. Лицо мужчины было приятным, открытым, но усталым. Он знал, что это Шубин, Игорь Шубин, а потому вдруг понял, что его визит к нему – очередной знак. И что надо бы присмотреться повнимательнее к этому знаку, чтобы решить, как действовать дальше.

– Меня зовут Игорь Шубин.

– Я знаю, – ответил Андрей Погодин и бросил взгляд на пачку сигарет.

– Нет вопросов, – Игорь протянул ему пачку и зажигалку. – Курите.

– Это у вас-то ко мне нет вопросов? – усмехнулся Андрей. – Так я вам и поверил.

– Нет вопросов только по части курения. Андрей, я бы хотел, чтобы мы с вами сейчас проехали на то место, где вы убили вашего друга, Льва Британа.

– Нет вопросов…

В сопровождении двух охранников они вышли из СИЗО и сели в черный потрепанный «Мерседес» Шубина. На руках Погодина сверкнули наручники.

– Куда едем? – спросил Шубин. – Это далеко от города?

– Трещиха. Я убил их на даче в Трещихе.

– Значит, вы убили все-таки двоих?

– Вы и сами это знаете не хуже меня, – устало проговорил Андрей, чувствуя, как все сильнее и сильнее кружится голова. – Я есть хочу… Все эти дни я отказывался от еды.

– Если пообещаешь вести себя смирно, поужинаем где-нибудь, – Шубин бросил взгляд на смирно сидящих на заднем сиденье машины двух молодых охранников и подмигнул им. – И вы себе по чашке кофе возьмете…

Кафе нашли неподалеку от СИЗО. Сняли с Андрея наручники, вошли в полутемное помещение, отыскали пустой столик в самом углу за искусственной пальмой. Охранники оседлали высокие табуреты за стойкой бара и стали ждать кофе. Игорь заказал для арестанта грибной суп и творожный десерт.

– Извини, друг, но тебе сейчас нельзя наедаться – я отвечаю за тебя.

Погодин с жадностью набросился на суп, не заметил даже, как съел все пять теплых душистых ржаных булочек. Десерт ел, чувствуя себя почти опьяневшим, расслабленным. Ему захотелось плакать.

– Почему в Трещихе? – спросил Шубин.

– У меня там дача. Я купил ее пару месяцев тому назад.