- Уходи! Я не открою!

- Откроешь. - Голос был тих и серьезен. - А то сейчас весь подъезд в подробностях узнает про то, что я с тобой делал. И как. И в каких позах. А потом кто-нибудь вызовет полицию. И я с удовольствием повторю это в отделении.

- Не посмеешь! - голос сорвался, пуская петуха, я с ужасом смотрела на дергающуюся ручку и слушала тихий и злой мат соседа с другой стороны.

Потом, гораздо позже,  анализируя эту ситуацию, я удивлялась, какого черта вообще запаниковала? Ну вот сколько раз он так ко мне ломился? Сбивал кулаки о дверь? Орал на весь подъезд? Да все и так в курсе уже наших с ним скандалов, и, не удивлюсь, что и моей личной жизни. По крайней мере, то, что я общаюсь с несколькими мужчинами, они явно в курсе.

И как-то я не парилась по этому поводу никогда.

А здесь холодный пот ведь прошиб, стоило представить, что он и в самом деле, вот так вот просто, на весь мир расскажет, что я... Что мы с ним...

Странно, ужасно странно.

И иначе, чем состоянием аффекта,  это объяснить не могу. Дурацкая ночь, дурацкие мысли до этого, слезы нежданные и глупые, идиотская перепалка, отчего-то так сильно меня задевшая. И этот его тон, бескомпромиссный, уверенный. Словно никаких сомнений не было у него, что я подчинюсь, впущу.

Я не помню, о чем я думала в тот момент. Когда подошла к двери. Протянула руку, словно в трансе. И щелкнула замком. Впуская зверя.

Дверь распахнулась. Витя стоял на пороге, опустив сжатые в кулаки руки, и смотрел на меня.

В тот момент я поразилась тому, насколько плохо он выглядел. Исхудавшим, с запавшими и от этого еще более синими глазами, такими яркими, что смотреть в них было невыносимо. С щетиной на щеках, даже на вид грубой и жесткой. С твердо сжатыми злыми губами. Он чуть наклонился, так, словно удара ждал. И был готов.

И то, что я подчинилась и открыла, удивило. Немного. Маленький проблеск на самом дне мрачных глаз.

В этот момент он показался мне очень взрослым. Чуть ли не старше меня. Серьезным и сильным мужчиной, с отчетливым, но от этого еще более пугающим надломом, что выдавали его глаза, легкий изгиб бровей, едва заметная усмешка твердых губ.

Я стояла, скрестив руки на груди, в позе закрытости, твердо намеренная в тот момент не пускать его дальше порога.

Пусть говорит, пусть уже  выскажет свои оскорбления в лицо, если ему так хочется, и уходит.

Я это выдержу. В конце концов, надо все воспринимать правильно. Я в нашем неожиданном и дурацком тандеме взрослая. И я должна была понимать последствия принимаемых решений. А раз не смогла, раз пошла на поводу у собственного либидо, то должна отвечать за это. И не прятаться.

Сейчас мы поговорим. Решим все раз и навсегда. И, быть может, хоть как-то устаканим наши отношения. Сведем их на нет. Потому что именно это будет нормально. Правильно. По-взрослому.

Так я думала, пока Витя стоял по ту сторону порога и не заходил. Удивительно, сколько всего промелькнуло в голове в какую-то секунду!

И, самое главное, все мне, идиотке, в тот момент казалось правильным и логичным!

А потом он переступил порог и захлопнул дверь, отгораживая нас от всего мира.

И я неожиданно попятилась назад, все же взглянув в его глаза. Уже не яркие, синие, а темные, жесткие.

- Витя, давай, как взрослые люди поговорим.

Я сама проявила инициативу, как и положено в переговорах. Заодно и немного потрафила мальчишке, назвав его взрослым.

- Давай, - усмехнулся он, тягуче оглядывая меня, и я опять потеряла уверенность. Стоп! А она у меня была?

Я же взрослая! Так чего трясусь от одного только его взгляда, как малолетка? Ну смотрит. Ну, думает там себе что-то. Придумал, вернее. Надумал.

Надо просто это разрулить, правильно расставить акценты, и все.

Я повернулась и пошла в комнату, там предусмотрительно встала подальше от дивана, к окну, ему предложила жестом присесть. Посмотрела на соседа, с вызовом развалившегося на диване, на Бусю, радостно прибежавшую к нему здороваться, поморщилась незаметно, когда широкая ладонь ласково огладила собачонку, заставив упасть на спинку и подставить брюшко для чесания. Умилительная картина сбивала с настроя, поэтому я немного растерялась. Затем перехватила внимательный взгляд на своих голых ногах в домашних гольфах с помпонами, и разозлилась.

Смотрит так, словно уже...

Хотя, правильно смотрит!

Потому что уже!

Хватит!

- Витя, я думаю, что нам стоит перестать враждовать, - я начала говорить, стремясь поскорее высказать свою точку зрения, и посылая к черту все основы переговоров, которым меня обучали когда-то. Нафиг. Невозможно выстраивать стратегию, когда на тебя так смотрят. Так голодно и жестко. Словно уже...

- Мы и не враждуем. Какая вражда, о чем ты? - Сосед демонстративно развалился на диване, взгляд его стал насмешливым. И вроде привычный образ засранца, но затаенная боль даже не в глазах, а в еле заметном движении кончика губ, заставила кольнуть сердце, остро и беспощадно. Он врет сейчас, хорохорится. А сам переживает. Очень переживает. И делает все, чтоб это заглушить. И я, поэтому, даже злиться на него не могла за тот кавардак, что он устраивал. Моя вина потому что. Моя. Пусть случайная, неосознанная, но моя.

Он еще ребенок по сути своей, хоть и выглядит сейчас старше меня. Но психика еще ломкая, не устоявшаяся до конца. А я его так жестко. Не специально! Не хотела! Не думала даже! ( ага, еще как думала... то-то на шею его заглядывалась, на руки, на губы... виновна по всем статьям). Как-то нечаянно сдала себя, может взглядом, чуть более долгим, чем надо, может, касанием случайным... А много ли ему в его возрасте надо, чтоб запасть на женщину? Это потом, с годами, такие вот милые мальчики превращаются в прожженных циников и потребителей, причем именно с нашей помощью! А пока что ему мало надо, чтоб почувствовать... То, что он чувствует.

Ладно, все.

Я виновата. Мне и разруливать.

- Витя, я хочу о той... Ситуации поговорить...

- А чего говорить? Мы переспали. Тебе понравилось. Да? - он глянул на меня жестко и остро, - да. Но ты у нас девочка дорогая. Квартира, шмотки... Странно, что машины нет. Но тебе и не надо пока, любовники подвозят?

Нет, я не могу терпеть это хамство!

- Витя, это не твое дело! - да, вот так. Надо быть твердой. - Мы совершили ошибку, сделав то... Что сделали. Я не собиралась с тобой... Встречаться. Пойми, - тут я сама не заметила, как перешла на просительные интонации, - мы разные совершенно. У меня своя устроенная жизнь, я не хочу ничего менять. А тебе надо думать о том, как встать на ноги, развиваться...

- Хватит уже мне тыкать тем, что до твоего уровня не дотягиваю, - внезапно рявкнул он, поднимаясь с дивана и шагая ко мне, - я это и в первый раз уяснил! Но я... Черт! Я думал, что ты не такая! Не как эти  все! И то, что у тебя мужик был... Значит, не все так радужно у вас, раз текла от меня!