В общем, то была волчица. Неимоверных размеров. Почти со взрослого теленка.

Бритт натянул тетиву, чтоб покончить со зверем, пока тот сам не вздумал на него броситься. Однако волчица внезапно улеглась на землю, покорно склонив голову на передние лапы и как будто приготовившись к смерти. И что удивительно, так это то, что зверюга… плакала. Крупные слезы текли из ее глаз.

Ошалелый рыцарь даже лук опустил. Что за?..

Но приближаться не стал. Мало ли чего. Вдруг притворяется гадина.

Тихонький скулеж отвлек его внимание от волчицы. Из тех же кустов выкатились четыре клубка, оказавшиеся маленькими волчатами, которым было, наверное, не больше месяца от роду. Подбежав к матери, детеныши принялись тыкаться мордочками ей в живот, ища сосцы. Волчица, одним глазом косясь на человека, стала облизывать своих малышей.

Но отчего же она не бросается на защиту потомства? Вон ведь какая огромная. Прыгнет – и в одно мгновение сомнет лошадь и всадника.

Как бы в ответ на его немой вопрос зверина вздохнула и дернула задней лапой.

Тут уж Гавейн все понял.

Конечность волчицы угодила в капкан, и животное просто не могло пошевелиться.

Некоторое время рыцарь колебался, раздумывая, как поступить.

В другое время он не раздумывая добил бы лесную охотницу вместе со всем ее выплодком. Однако в последнее время душа бритта заметно размякла. Отчего? А кто его знает!

Проклиная эту свою мягкотелость, рыцарь спешился и бочком‑бочком приблизился к зверю. Волчата гурьбой окружили человека, чай, увиденного ими в первый раз. Запрыгали вокруг него, начали дергать зубками за штаны.

Прицыкнув на щенят, крепыш занялся их матерью.

Конструкция ловушки озадачила его. Это кто ж умудрился соорудить такое? Бронзовые желваки с острыми зубьями. Пружина из стали. И ровно знал таинственный охотник, каких размеров животина должна была сюда угодить. Потому как сам капкан был почти двух с половиной футов. Да и силушкой, должно быть, обладает немалой. Сам Гавейн, пока сумел разжать металлические челюсти, семью потами изошел.

Пока он возился с капканом, волчица почти не шевелилась. Чтоб не помешать человеку и не испугать его. А когда все закончилось и зверь оказался на свободе, произошла странная вещь.

Животное поднялось на все четыре лапы, оказавшись почти одного роста с отнюдь не коротышкой бриттом. (У рыцаря все внутри оборвалось, когда он представил, что будет, реши волчица встать на задние лапы. Хвала Господу, не сможет из‑за раны.) Левая задняя конечность сильно кровоточила, и серая на нее старалась не опираться.

Постояв этак‑то пару мгновений, волчица нежданно… низко поклонилась спасителю. А потом взяла зубами за шкирку одного из своих малышей и протянула Гавейну. Тот опешил от подобного подарка.

– Что я с ним делать буду? – растерянно спросил, не думая, что зверь не понимает человеческой речи.

И то ли ему померещилось, то ли и впрямь случилось, но волчица подмигнула, как бы говоря: бери, пригодится.

– Я и взял, елы‑палы, – закончил свой рассказ бородач. – Ну не мог я отказаться. Виданное ль дело, чтоб зверь свое дитя подобру‑поздорову отдал человеку?!

– Правда, – поддержал приятеля Перси. – Но что дальше‑то? И чем его кормить? Он же еще совсем маленький? Ну‑ка.

Тевтон взял в руки малыша и посадил его на стол. Там еще белели лужицы разлившегося молока. Волчонок встал на все четыре лапки и, проковыляв к одному такому пятну, понюхал его, а потом начал слизывать. Вероятно, угощение ему понравилось. Поскольку вскорости щенок слизал все.

– Я буду звать его Фенриром, – подала голос Файервинд. – И… не уступишь ли щенка мне? Могу заплатить.

Парсифаль предупреждающе зыркнул на бритта и показал ему кулак.

– Дарю, – с видимым облегчением выдохнул из себя Гавейн.

– Спасибо, – поблагодарила ведьма без обычной сухости в голосе. – А теперь собирайтесь.

– Куда еще? – скривился крепыш. – Надеюсь, не в этот распроклятый лес? Что‑то неохота мне туда снова соваться.

– Нет, возвращаемся в Киев. Мне уже все ясно.

Проехав городок Борти, они оказались на развилке четырех дорог. Одна вела в столицу, а три других уходили влево. На их скрещении высился обросший мхом валун, на котором были высечены какие‑то буквицы.

Файервинд узнала привычные глазу руны.

– Налево пойдешь – коня потеряешь, – переводила она не знавшим скандинавской письменности рыцарям. – Направо пойдешь – голову потеряешь. Прямо пойдешь – друга потеряешь.

– Да, весело, нечего сказать, – промямлил, переглядываясь с Гавейном, Парсифаль.

– Здесь вроде еще что‑то написано? – присмотрелся к булыжнику крепыш.

Точно.

Прямо поверх старой надписи, пересекая ее наискосок, было нацарапано кривыми литерами, напоминающими буквы греческого алфавита. Где‑то рыцари уже видели подобные письмена. И вроде бы совсем недавно.

– Это по‑куявски, – удивилась Файервинд, разбирая корявый почерк. – А не пошли бы вы на…

Дальше шло неприличное слово, прочитать которое вслух магичка постеснялась.

ТРЕВОЖНЫЕ ЗНАМЕНИЯ

За Рифейскими горами, стойбище племени Бурого Волка народа сиртя

Сидя на берегу порожистой речки, Белый Лемминг задумчиво глядел, как бежит вода в быстрой холодной реке, как выпрыгивают из нее серебристые красноперые рыбины, то ли играя, то ли справляя неведомые двуногим и сухопутным рыбьи обряды.

Глубокомысленно вздохнув, Белый Лемминг встал.

Обязанности вождя племени не оставляют слишком много времени для праздных размышлений.

Сейчас вот нужно возглавить охотничью ватагу и отправляться добывать детенышей косматых носорогах зверей. Беловолосые люди с юга платят за каждого живого носорожку совершенно безумную цену – целых пять больших ножей!

(Видать, ума у них немного, ведь мясо носорогах космачей жесткое и невкусное, а приручить зверя почти невозможно – уж очень они злобные да глупые, почти как сами, хе‑хе, беловолосые – как раз под стать им скотинка!)

А еще нужно следить за правильными кочевками семей, присматривать за заготовкой припасов, чтобы в глубоких ямах‑ледниках было вдосталь рыбы и мяса…

Теперь вот надобно разбираться и с пророчествами безумной шаманки Иптыш, мутящей племя…

Да, вот так всю жизнь – туда‑сюда… а в конце концов все равно умрем… Да.

С шаманкой же определенно надо разобраться. С другой стороны, и ссориться с ней тоже не следует. Ведь старая сделала много добра Людям Волка. Вспомнить хоть, что именно она помогла появиться на свет его младшей дочери и спасла при этом младшую и любимую жену Белого Лемминга, Иркун, уже почти отошедшую в Ночные Края.