Лувиан Фэн пожал плечами.

— Ладно, — спокойно сказал он и продолжил смазывать маслом хлеб.

— Лувиан! — Печаль дождалась, пока он посмотрит на нее. — Ты должен быть мне советником. Разве ты не должен переживать из-за этого? Он выдает наши идеи за свои раньше нас. Нужно было позволить мне выпустить наши заявления.

Лувиан опустил нож с нарочитой осторожностью.

— Повторю, будет в тысячу раз сильнее, если ты представишь планы целиком на презентации на следующей неделе, а потом все опубликуешь за один раз. Траур по твоему отцу закончился три дня назад, люди заняты своими делами. А тем временем начнется предвыборная кампания с твоей презентации. Думаю, заявления твоего брата читают только Йеденват и мы.

— Не зови его моим братом, мы все еще этого не знаем, — напомнила Печаль.

— Прошу прощения, — сказал ласково Лувиан. — И у нас есть шпион. Думаешь, у меня нет шпиона в их лагере?

Печаль моргнула.

— А… у тебя есть?

— Ясное дело. Откуда иначе моя информация? И да, тут будут шпионы, которые могли читать твой манифест, — он кивнул на стену. — Признай, было немного наивно вешать его там, где любой может увидеть. Но не переживай, там нет ничего, что они не обдумали бы — ничего странного, что у него те же идеи, он советуется в Веспусом, а так в Рилле. Хранители порядка арестовывают, преступников судят, и судья решает, наказывать или нет.

— Но…

— Если бы я думал, что твой список могут использовать против нас, я бы снял его. Тебе повезло, что пункты предсказуемы, и, если честно, милая Печаль, это пахнет выдумкой. Но это мое мнение.

Печаль старалась оставаться спокойной и ответила:

— Вся твоя информация была лишь о том, что он любит лимон, а не лайм, пишет левой рукой и поет, когда моется, хоть у него ужасный голос. Это бесполезно, но это мое мнение.

Решив, что она поставила точку, Печаль сделала большой глоток кофе.

Но Лувиан был готов к этому?

— Я хотел спросить, это семейное?

Печаль подавилась.

— Шучу! — Лувиан бросил ей салфетку, пока Печаль придумывала, чем его лучше оскорбить. — Полегче, дорогуша, — он сделал паузу и посмотрел на нее поверх очков. — Серьезно, Печаль, что ты ждала? Что слуга удобно подслушает, как Веспус и Мэл хохочут, что он — не потерянный мальчик? Веспус не дурак, он долго над этим работал, но, чем ближе мы к выборам, тем вероятнее, что он ошибется, потому что не сможет управлять ими. Тебе нужно быть терпеливее. Сплетни и слухи разлетаются быстрее правды.

— Выборы через семь недель, — кипела Печаль. — Нет времени быть терпеливой. Мы уже потеряли месяц на траур.

— Вижу, утрата отца тебя ранила, — Лувиан вскинул бровь, и Печаль хмуро посмотрела на него. Он идеально знал, как все было между ней и Харуном. Он спокойно продолжил. — Напомню, тебе не нужно доказывать, что Мэл — самозванец, для победы. Потому ты наняла меня. Перефразирую твои слова: «Я выиграю автоматически, если докажу, что он — самозванец, но я хочу победить, потому что люблю Раннон, а он — нет». И я сказал: «Ты победишь, потому что я гениален», — Лувиан широко улыбнулся и вернулся к завтраку. Печаль не дала себе бросить в него мармеладом.

— Доброе утро, команда, — Иррис бодро прошла в комнату с небольшой стопкой бумаг и конвертом, а еще с большим пакетом, который она поставила перед Лувианом. — Прибыли твои записи. И у меня отличные новости.

— Слава Грациям, — пробормотал Лувиан. — Кое-кому они нужны.

Иррис тут же повернулась к Печали:

— Что такое?

Печаль мрачно посмотрела на Лувиана и ответила:

— В газете сегодня написали, что Мэл хочет ввести судей и жюри лордов в Ранноне, если победит.

Иррис прищурилась.

— Но это наше…

— Да-да, — перебил Лувиан, видя, куда идет разговор. — Мы это решили. Какие новости?

Иррис улыбнулась, Печаль все еще не привыкла к этому за месяц, хоть улыбки и встречались все чаще.

— Тебя пригласили на вечеринку, — она протянула Печали конверт.

Она открыла его, Лувиан встал за ней и прочитал из-за ее плеча:

— Праздник новой принцессы Аралии в Рилле. Как мило.

— Я не могу пойти, — сказала Печаль.

— Почему?

— Я… — ответила Печаль, хмурясь.

Годами королева Мелисия звала Харуна, Печаль и ее бабушку на много фестивалей Риллы, и вдова всегда вежливо отказывалась, зная, что Харун плохо реагирует на идеи праздников. Но теперь…

— Я могу пойти? — Печаль оглянулась на Лувиана, в груди набухла надежда. — Я не должна быть здесь для избирательной чепухи?

Лувиан вскинул бровь.

— Избирательная чепуха, — повторил он.

Щеки Печали вспыхнули.

— То есть… — она умолкла.

— Не говори только «избирательная чепуха» при всех в Рилле. И добавлю, моя политически несведущая дорогуша, что королева позовет лидеров и представителей всех стран Лэтеи. Тебе с ними работать, когда ты будешь канцлером. Технически, это «избирательная чепуха».

— Хватит уже так говорить, — пробормотала Печаль.

— И это дает нам шанс побывать в Рилле. В замке. Где Мэл провел два года. Где его видели и слышали. Это отлично связывает оба наших интереса: одолеть Мэла и узнать, кто он на самом деле. Лучше даже я не придумал бы, — он похлопал ее по плечу и вернулся на место с улыбкой на губах.

— Погоди, «нам»? — Печаль посмотрела на приглашение. — Плюс гость, — прочла она.

— Конечно, я, — тут же сказал Лувиан.

Печаль посмотрела на Иррис, та тоже глядела на Лувиана.

— Это должен быть я, — сказал он.

— Почему это? — спросила Печаль. — Я хочу, чтобы пошла Иррис.

— Ай, — Лувиан прижал ладонь к сердцу. — Серьезно, это должен быть я. Там будет очень напряженно, все лидеры, а еще Мэл с Веспусом. За это ты мне платишь. Чтобы я направлял тебя. Был капитаном твоего корабля.

Иррис вздохнула.

— Он, похоже, прав. Но не про капитана.

Печаль не могла сказать, почему ей нужна была там Иррис, чтобы выдержать встречу с человеком, ведь она сомневалась, что справится одна.

— В любом случае, — сказал Лувиан, словно дело было решено, — хватит болтать. Тебе нужно готовить презентацию.

Печаль застонала.

— Потом меня поблагодаришь, — он подмигнул ей.

Взгляд Печали заставил бы скиснуть сливки, но она дала Иррис вывести ее из комнаты.

— Веселитесь, — крикнул Лувиан им вслед, поправил очки и взял сверток, что принесла ему Иррис.

Печаль не знала, что думать о Лувиане Фэне, когда они только встретились. Он был юн, хотя его взгляд был как у видевшего все человека, творившего много дел. Он был в сером, выбрал тот же оттенок, что она для похорон отца, как она поняла позже. Его одежда была из резких линий: ровные брюки, сюртук окружал его узкие бедра, под ним была рубашка на оттенок светлее, ее было видно только на воротнике и манжетах. Его темные волосы были длиннее сверху, короче по бокам, и длинные пряди все время были в следах пальцев, что убирали волосы с лица. Он не выглядел так, как она представляла себе политического советника, когда Шарон предложил ей нанять такого.