Аркли кивнул, но вид у него был вовсе не прощающий.

— Черт подери, — пробормотал он. — Я больше двадцати лет искал способ убить ее. Я всю карьеру на это положил. И вечно суды стояли у меня на дороге. Скольким унижениям и мукам был бы положен конец, и с какой легкостью! Если б у тебя хватило терпения.

Щеки Кэкстон запылали, но она не собиралась брать вину на себя.

— Ваши унижения. И муки ваши.

Это правда, он неустанно пытался найти способ положить конец интриганству Малверн. Положить конец ее существованию. И то, что сказала Малверн, тоже правда.

— Это сообщение, — сказала Кэкстон, показывая на экран, — было не для вас. Оно было для меня.

Оно было адресовано прямо к ней, по имени. Аркли фыркнул.

— Оно сто раз подумает, прежде чем взывать к моей доброй душе.

Он взял ноутбук и пододвинул его ближе к гробу, ставя на выставочный шкаф как раз там, куда могла дотянуться Малверн.

Скелетообразная рука медленно поднялась из гроба, очень медленно, и разложившиеся пальцы почти безжизненно легли на клавиатуру. С болезненной медлительностью указательный палец вампирши судорожно нажал клавишу «О». Рука упала на целую минуту, пальцы медленно сжимались и разжимались, словно были слишком слабы, чтобы лежать спокойно. Потом рука потянулась опять, шурша по клавишам, словно сухой лист, несомый осенним ветром, передвигаясь левее, чтобы нажать «Н».

Что-то в том, как двигалась эта рука, беспокоило Кэкстон. Несмотря на медлительность, с которой Малверн двигалась от клавиши к клавише, она все равно печатала достаточно быстро.

— Она стала ловчее, — сказала, нахмурившись, Кэкстон.

Она посмотрела на сообщение, которое уже было на экране, то самое, взывающее к ее помощи.

— И кажется, она вспомнила, как пользоваться пробелом.

Первое сообщение — «приидеонзамной», было намного менее внятным.

— Что тут происходит? — потребовала она ответа. — Вы что сделали?

Она боялась, что ответ ей уже известен.

— На то, чтобы набрать последнее сообщение, у нее ушло несколько дней. На один удар по клавише у нее уходило часа четыре. У меня столько времени нет. — Аркли не отрывал взгляда от экрана.

— Так значит, вы ускорили ход событий!

Он была в ужасе еще и оттого, что знала, каким образом он это сделал.

— Руки покажите! — потребовала Лора.

Аркли снова фыркнул. Но Кэкстон не шутила. Ей нужно было знать. Она схватила Аркли за левую руку. Ту самую, без пальцев. Он даже не сопротивлялся, когда она задрала рукав. Вокруг запястья была плотно намотана повязка чистого белого бинта.

— Вы кормили ее, — выдохнула Лора, сама себе не веря, не зная, как это понимать. Это было очень плохо, вот что она знала. — Ублюдок! Вы кормили ее!

Когда Малверн впервые оказалась под защитой суда, за ней присматривали доктора. Их было двое, и она была в ответе за смерть обоих. Они кормили ее так же — своей собственной кровью. Аркли потратил годы на то, чтобы добиться решения суда о запрещении им делать это. А теперь сам сделал то же самое.

Кэкстон только и могла, что недоверчиво покачать головой.

Вампир был в костюме, как джентльмен, с вышитой золотом феской на голове. Глаза горели в свете костра. Лицо было гладко выбрито, а белая кожа сияла в темноте.

— Вы хотели побеседовать со мной? — спросил он.

Симонон медленно встал из-за походного стола и приблизился.

— Я хотел бы попросить вас о помощи, — сказал рейнджер.

А он был не трус, этот человек, скажу я вам.

— Джефф Дэвис любезно приглашает присоединиться к его обществу.

— Вы меня завербовали! — хохотнул вампир. — Сделали одним из своих новобранцев. Или, может, я — офицер? Мне не нравится перспектива выполнять приказы.

— Тогда станьте партизаном, как я, — предложил Симонон. — Выбирайте себе мишени, это разрешено.

— Да ну? — Вампир не шелохнулся, пальцем не шевельнул.

И все же мы видели, как напряглись его мышцы, свободно перекатываясь под кожей, которая, казалось, была ему тесна. Он был словно кугуар, готовый броситься на оленя.

— А если я выберу вас?

И тут он ударил его обеими руками, его зубы впились в плечо Симонона. Рейнджер вскрикнул, когда плоть и кости разорвались, а горячая кровь плеснула вампиру в рот и на щеки. Наше изумление сопровождалось только ревом толпы мятежников под нами.

Кто-то вскинул оружие, и я видел выхваченные сабли, но никто не бросился помогать своему вожаку. Он был уже мертв, и все присутствующие знали это. Вампир закончил свое пиршество, потом уронил жертву на землю, как человек отбрасывает кости обглоданного жареного цыпленка. Потом повернулся, чтобы взглянуть на кавалеристов, которые окружали его.

— Я хозяин этого дома, и никого из вас я не приглашал быть моими гостями. Возвращайтесь к Джеффу Дэвису и скажите ему, что я не стану служить ни единому человеку, ни Богу, ни самому дьяволу. Идите и передайте!

Свидетельство Алвы Гриста

Пока они ждали, когда Малверн наберет очередное сообщение, пришлось сделать миллион звонков. Слишком много, чтобы оставаться честной. Местная городская полиция в полном составе требовала советов и успокоений. Аркли взял на себя всю тяготу этих киваний, даканий, подтверждения всех протоколов. Комиссар полиции Филадельфии отнял у Кэкстон полчаса времени, требуя ответить, зачем она принесла его городу столько проблем и что она собралась делать с этим. Она предложила сделать сообщение для прессы, готовая взять всю вину на себя. Тогда он заткнулся и, когда снова подал голос, сказал ей, что с этого момента берет дело в свои руки.

И только после того, как разговор закончился, Кэкстон поняла. Она пыталась помочь, но вместо этого комиссар воспринял ее предложение как угрозу. Должно быть, он слышал, что произошло с туристическим бизнесом Геттисберга после того, как она там побеседовала с прессой.

Геттисберг… снова звонок — звонок, который ей было трудно сделать: начальнику полиции Висенте. Он был недоволен, что его разбудили. Но тем не менее заговорил любезно, когда услышал, откуда и почему она звонит.

— Не торопитесь обратно, — сказал он с легким смешком, пытаясь подсластить пилюлю.

Не сработало.

— Я ведь могу сказать своим людям, что чрезвычайное положение отменяется? — спросил он.

Кэкстон прикусила губу. Она довольно долго колебалась, поэтому он спросил, тут ли она, или же связь оборвалась.

— Да, — сказала она наконец. — Я еще тут. Думаю, вашим людям опасность не угрожает.

Это было все, чего он от нее хотел… и все, что он когда-либо хотел услышать от нее.