Сильный голод становился с каждой минутой все настойчивее, и наши герои почти бегом бросились вперед, как и раньше, руководимые Джоном, который время от времени предупреждал об опасностях пути.

Этот бег с препятствиями не был, однако, продолжительным: скоро скалистый карниз начал расширяться, превращаясь мало-помалу в продолговатую горную долинку, покрытую диким орешником, кактусом и другими растениями и населенную разными породами змей. Достигнув конечного пункта этой долины, откуда должен был уже начаться спуск вниз, к входу в копи, отряд остановился на несколько минут, чтобы отдохнуть, а главным образом чтобы выследить, здесь ли индейцы или они уже удалились в уверенности, что загнали беглецов на верную смерть.

— Ну, нашим победителям, по-видимому, уже надоело ждать нас, — заметил Джон, внимательно оглядываясь во все стороны, — по крайней мере я не вижу сейчас ни малейшего признака присутствия индейцев!

— Возможно, что они просто-напросто скрываются в лесу, — высказал предположение Гарри, — они слишком хитры, чтобы оставаться на виду, и слишком упорны, чтобы так легко отказаться от пяти скальпов.

— А может быть, они гоняются сейчас по прерии за нашими лошадьми? — высказал предположение Джордж. — Жаль, черт возьми, что мы потеряли наших верных мустангов! Без них нам далеко не уйти.

— Разумеется! — ответил Джон. — Но я недаром все время заботился так о наших лассо. Они помогут нам снова обзавестись скакунами. Впрочем, дело сейчас не в этом. Мы уже двое суток ничего не имели во рту, и нам необходимо позаботиться о наших желудках. Давайте-ка начнем наш спуск к той поляне, на которой мы так удачно нырнули от индейцев в шахту, авось все обойдется благополучно.

— Я действительно умираю с голоду, — сказал Гарри. — Не подстрелить ли нам какую-нибудь птицу? Вон их здесь сколько летает!

Агент только махнул рукой.

— Стреляй, пожалуй, — сказал он. — Если индейцы и заметят нас, мы всегда успеем уйти на такие неприступные скалы, что им нас никогда не достать.

Оба траппера не замедлили воспользоваться разрешением, и минут через десять у них уже было несколько глухарей и других съедобных птиц.

Через два часа отряд был внизу. Индейцев, которых они так опасались, не было и в помине. Очевидно, подвижным краснокожим воинам надоело продолжительное бездействие и они предпочли снова вернуться в свои прерии. Угольные кучи, в которых беглецами были спрятаны седла и сбруя, оказались нетронутыми, и трапперы могли снова вступить во владение своим имуществом. Забравшись в одну из полуразвалившихся деревянных хижин, утомленные охотники начали готовить завтрак, чтобы, отдохнув до следующего утра и определив по следам, в какую сторону ушли индейцы, двинуться в прерию на поиски табунов диких мустангов.

День прошел совершенно спокойно, индейцы не показывались, и наши искатели приключений могли спокойно отдохнуть, плотно поев после двухсуточного голодания. Кстати, в карманах седел отыскался запас табаку, и страстные курильщики, а ими были все четверо, могли накуриться чуть не до одурения.

Однако их отдых был прерван: чуткий слух Джона Мэксима уловил какие-то звуки, и янки насторожился. Заметив его тревогу, и оба траппера схватились за ружья.

— Чейены? — спросил вполголоса Гарри.

— Кто его знает? Помолчи, дай прислушаться! — отозвался агент, подбираясь к пролому в крыше, откуда можно было наблюдать окрестности.

Красное Облако в свою очередь откликнулся:

— Я слышу топот лошадей, бегущих по прерии!

— Значит, индейцы! — сказал с досадой Джон Мэксим.

— Давайте удирать! — поднялся Джордж.

— Не хочешь ли опять спуститься в шахту и посидеть в подземной пещере на берегу Мертвого моря? — улыбаясь, спросил его агент.

— Ни за какие коврижки! — энергично отозвался траппер. — Будет с меня и одного раза. Тоже удовольствие, нечего сказать! Кто хочет, пусть лезет туда, а я предпочитаю махнуть в горы!

Красное Облако повелительным жестом прервал разговор белых.

— Тише! Дайте прислушаться. Да, это лошади. Их очень много, целый табун должно быть. Они приближаются сюда, скачут быстро. Но мне кажется, что они бегут без всадников. Очень возможно, что это попросту табун диких мустангов. Это не могут быть наши кони: тех ведь всего четверо.

— Так беритесь за свои лассо! — скомандовал Джон Мэксим, оживляясь. — Наши кони или мустанги, мне все равно! Так или иначе, но мы можем запастись двумя парами быстроногих, с которыми сумеем справиться. А будут у нас лошади — пускай гонятся индейцы!

— А я уверен, что это именно наши лошади! Они два дня уже слоняются по окрестностям и, избежав индейцев, ищут нас!

Звуки топота быстро бегущих животных с каждой минутой становились все явственнее. Лошади, если, конечно, это были они, направлялись к площадке, на которой находились полуразрушенные постройки каменноугольной копи. Животные должны были показаться на площадке с минуты на минуту. Медлить было нельзя, и все охотники с агентом во главе, захватив ружья и лассо, выбрались из своего убежища и стали подстерегать лошадей, укрываясь на всякий случай в глубокой тени стен, озаренных плывшей по безоблачно чистому и прозрачному небу луной.

— Индейцев нет! — пробормотал Джон Мэксим. — Если бы они гнались за лошадьми, то непременно перекликались бы, а я не слышу ни единого человеческого голоса. Только топот копыт да тревожное ржание!

Несколько минут спустя на площадку из лесу вылетели четыре лошади, явно убегавшие от какого-то врага, гнавшегося за ними по пятам, а следом показались и преследователи: это были мустанги.

На глазах у охотников разыгрывался характерный эпизод: дикий мустанг, столь робкий при встрече с человеком, почему-то пламенно ненавидит домашнюю лошадь. Он непостижимым инстинктом угадывает домашнего коня даже в собственном собрате мустанге, если последний более или менее продолжительное время пробыл в рабстве. И надо видеть, как мустанг нападает на лошадь, с какой яростью он преследует ее!

Беда лошади, которой не удалось вовремя уйти от табуна диких сородичей: мустанги набрасываются на нее, с ужасной силой бьют ее копытами, грызут, словно хищные звери, вырывая целые клочья живого мяса, сваливают на землю и расходятся только тогда, когда на месте побоища остается лишь изуродованный труп.

Судя по виду преследуемых и преследователей, можно было определенно сказать, что мустанги целым табуном уже довольно долго, может несколько часов, гоняются за лошадьми беглецов. Тела животных были покрыты пеной, бока круто вздымались, из груди вырывалось хриплое и неровное дыхание. Но гривы развевались, глаза сверкали, время от времени какой-нибудь мустанг испускал воинственное и угрожающее ржание.

Пропустив своих лошадей, охотники с криком выскочили из-под навеса и выстрелили, впрочем не целясь. Этого было достаточно, чтобы мустанги остановились в замешательстве, потом ринулись в беспорядочное бегство, прокладывая себе путь через кустарники, и моментально исчезли из виду.