Саня смотрела ролик за роликом и чертыхалась: если эсэйчеры не ловили Яну здесь, они ловили ее в следующей точке. Или в следующей. Или еще в следующей.

Почему она не придумала заклинание, которое было бы для нее как броня? Саня даже нашла ролик, где Яна придумывает что-то такое, сидя за ноутом, и здесь тоже обнаружилось разветвление, и пришлось открыть превью красной ветки…

Там обрывался огромный пучок линий. Саня вбила в локальный поиск себя, потом папу, Юлю… Все были тут, и все умирали. Саня-то с самого начала поняла, что будет так – это нутром было ясно, шкурой, печенками, – но для виду ткнула в пару роликов. Чтобы хоть знать, почему самозащита Яны обернется смертью десятков людей.

В роликах был адский ад: жгущий глаза огонь, падающие стены, перегородки… «Один узел влечет за собой…» Это что, теракт? Или просто, соображала Саня, превращаясь в ледышку, просто они стали взрывать ее друзей. Если ты не с нами, мол, тогда вот так вот. И начали с Сани и его семьи. А Лёха?.. Саня пробила Лёху, и там было то же самое: хаос, огонь и летящие на тебя куски стен.

То есть выхода и правда нет, думала Саня, крепко обхватив голову. Или Яна, или я. Ладно уж только я – и Юля, и папа, и все…

Ну уж нет. Не дождетесь. Не отдам я ее вам, даже не мечтайте. Если уж так – можно просто отменить ту самую аварию. Или выход Яны на дорогу. Вот не попадет она в огонь, и всё. А там посмотрим. Разберемся. Убережем ее, схороним, не дадим в обиду. И сами всё это осиное гнездо вычистим, как папа вываривал их когда-то кипятком на даче… Так-с.

Саня нашла нужное разветвление: вот он, Саня-мальчик, не звонит Яне и не просит выйти к «Жуй-Маркету». Опять, наверно, драка с Лёхой, опять кровавые сопли… ее передернуло, и она с силой шваркнула Enter.

Естественно, «DANGER…» и всё такое. Как же иначе-то. А что мне ваше превью, скрипела зубами Саня. Как будто что-то изменится… Ну его. Никаких превью – сразу Enter, и всё. Вот так, да.

И сжалась, ожидая какого-нибудь грома с молнией.

Но грома не было. Вместо него прога потребовала: Please enter password. Ну да, пароль админа, Яна же писала. Вот и пригодится бумажка, которая у меня в джинсах… кажется, в левом… стоп, а где карманы-то? – холодела Саня, ощупывая бедра, обтянутые мини.

И продолжала, продолжала суетливо щупать, хоть уже и всё поняла.

Бумажку в джинсы сложил Саня-мальчик. А сюда вошла Саня-девочка. Без всяких джинсов, без всяких карманов и без всякой бумажки.

И без всякого пароля.

Саня жалобно глянула на экран. «Time remaining: 19, 18, 17, 16…»

Как же отсюда назад-то, отчаянно думала она – или не думала ничего, а просто металась по этой темноте, которая поймала ее и не хотела выпускать обратно. Как же про выход-то я не дотумкала, когда сюда влезла, а? Как же так, а?.. 11, 10, 9… Через зеркало, что ли, которое экран? Там табличка… это я в интерфейс попаду и сама табличкой стану, да? Да?.. 6, 5, 4…

Вот что сейчас будет, думала она, стоя посреди зала. Инвертор? Взрыв? Огонь?..

Но не было ни инвертора, ни огня: таймер дотикал до нуля – и включились красные лазеры, те самые, которые уже были. Они опять пронзили Саню, и та опять ничего не чувствовала, потому что они не оружие, а просто визир – чтобы ее увидели призраки.

И те увидели. Откуда они взялись, Саня не поняла, потому что стояла, опустив глаза, и голову, и руки, и плечи, и всю себя, будто она пальто на вешалке; а те опять бегали вокруг и галдели – разумеется, матом, – и куда-то вели ее, Саня не видела куда, потому что ей было всё равно, ну абсолютно, титанически всё равно…

Не было ничего.

Потому что самой Сани больше не было. А значит, и всего остального тоже.

Были, правда, зеркала. Всюду: снизу, сверху, со всех сторон… Кроме них, точно ничего не было. «Интересно, это всегда так, – думала Саня, – когда ничего нет, даже тебя, всегда есть хотя бы зеркала? А бывает так, что нет даже зеркал?..»

Стоп. Если меня нет – кто всё это думает?

Значит, есть как минимум зеркала и тот, кто в них думает. Может, это не я? Может, это кто-то другой вместо меня? А как определить?

Саня пыталась понять, может ли она думать чужие мысли. Если зеркала могут ее не отражать или отражать не ее – то почему бы и нет? Может, ее ум – тоже зеркало, которое отражает что-то там; понять бы только что…

Стоп, стоп, стоп. Как-то это неправильно – ставить себя в такую зависимость от зеркал. Саня – это Саня, а зеркала – это зеркала. Мухи отдельно, котлеты отдельно. Даже если ее нет – нет именно ее, и всякие зеркала тут ни при чем, это сто пудов. Просто их слишком много. Когда чего-то или кого-то слишком много, то тебя на этом фоне как бы и нет. Если какой-нибудь крикун разбазарится рядом по телефону – то уже как бы и нет ни тебя, ни твоих мыслей, только его голос, который орет прямо в твоей голове, и ничего в ней больше нет, кроме этого базара, жрущего твой мозг. То же самое с телевизором: когда он работает – есть только он. Зрителей в этот момент нет, они пустые антенны, заполненные чужими словами.

Хорошо, что у Сани в доме телевизора никогда не было, она только видела его в других местах. В гостях, в кафешках всяких. Они с папой когда-то в пиццерию ходили, когда еще Юли не было. То есть они часто ходили, конечно, не один раз, а вот именно тот поход запомнился Сане тем, что вокруг была куча семей, и все с мамами, и было как-то стыдно за папу, что ли. Что все с мамами, а они без. Хоть папа и не виноват, мама просто умерла, когда Саня еще на человека не была похожа, так, гуманоид какой-то. Это папа говорил такими смешными словами, и Сане не было обидно. Она знала, что раз папа говорит, то не обидно. Слова – они ведь у каждого разные, хоть вроде и одни и те же…

Стоп. Я сейчас вспоминаю, кто я, думала Саня… допустим, даже неправильно вспоминаю, будто я девочка, хоть я мальчик, привыкла просто, но не это важно, совсем не это… а что? Какая-то мысль мелькнула и никак не хотела возвращаться, как ни тяни ее за хвост. Ну ладно, не хочешь – не надо. Всё равно меня нет, так что мыслью больше, мыслью меньше…

Сколько меня нет? День? Неделю? Год?.. Сколько прошло с тех пор? Тут вообще есть время? Если бы я была, я бы умерла от голода, от жажды… то есть меня тогда всё равно бы не было. Что в лоб, что по лбу. Меня и так нет, хорошо еще, что не мучилась…

А почему, кстати, меня нет? Меня же никто не убивал, не резал, в инвертор не загонял. Меня просто оставили здесь, и всё. И я перестала быть. Почему?.. Это такое место, где перестаешь быть? Наверно, это и есть настоящий Тихий дом, понимала Саня и ничего не чувствовала, кроме того, что понимает это. (Конечно, что она могла чувствовать-то, если ее не было?) Тихий дом, астрал и нирвана, омега всех устремлений, как было сказано… где? В какой-то сетевой легенде. Саня думала, что это всё туфта, эти легенды, – и они таки туфта, но в каждой легенде, получается, есть кусочек правды, окруженный со всех сторон туфтой, как орех в «Рафаэлло», облепленный этой приторной кашей, которую Саня соскребала в детстве и оставляла на тарелке – пусть папа подъест, он за ней всегда всё подъедает… а орех – это святое. Как там в «Ледниковом периоде»?.. Любимый Санин мультик был, она не смотрела его уже лет сто, наверно, а сейчас пересмотрела бы, повспоминала, как оно всё…