В ответ послышался стройный залп.

Слуги Ангела Заката били в меня сноровисто, но им не хватало скорости и опыта.

Справа от меня врос в землю остов старого автобуса-«пазика». Пригибаясь, я бросился туда, на ходу спалив два патрона. Еще один боевик упал и задергался. Итого минус два моими стараниями.

Вновь грохот выстрелов — стальная дробь градом забарабанила по металлическому автобусному корпусу.

Я пополз по земле, меняя позицию. Господи, какая грязь вокруг. Прям чернозем!

Ну что, гулять, так гулять! Я набрал в легкие побольше воздуха. И… Поднялся во весь рост, выступая из-за укрытия. Одновременно ловя на мушку бичей господних.

Между нами было метров двадцать.

Два моих выстрела слились почти воедино. И еще две фигурки смело с доски поля боя. Теперь проход на территорию монастыря свободен.

Я бросился вперед. Грохот, вжиканье рядом — это в меня долбили оставшиеся на территории монастыря боевики прямо через сетку забора. Но пули, пробивая стальные кольца сетки, отклонялись. Попасть в бегущую фигуру таким образом мудрено.

Еще несколько метров. Я перемахнул через шлагбаум, выстрелом сняв боевика, встречавшего меня с оружием наперевес. И ушел в сторону, где на ржавых ножках стояла покрашенная в желтую краску цистерна для воды.

Между тем, не обращая внимания на суету, послушники из внешнего круга стояли неподвижно. А приговоренные продолжали подходить к столу, брать бокалы и осушать их. Уже третий человек корчился на земле.

На несколько секунд укрывшись за цистерной и переведя дыхание, я снова устремился вперед, по ходу всадив пулю в грудь вынырнувшему передо мной из-за угла барака еще одному бичу господню. Послал пулю в «виночерпия», не обращавшего ни на что внимания и продолжавшего разливать напиток по бокалам. Попал! Толстяк всем телом навалился на стол, потом отпрянул назад и зацепил бак с напитком вечности.

Приговоренные недоуменно воззрились на творящийся бедлам.

Я спрятался за барак. Вокруг никого не было. Толпа была сосредоточена на плацу. Но недолго я буду один — сейчас на меня навалятся бичи господни со стрелковым оружием. Я завязну в перестрелке, и шансов в ней у меня не много. Нужно двигаться. Тем более у меня есть цель — Ангел Заката, с которым нас сейчас разделяло чуть больше сотни метров.

И я рванул вперед, в самую гущу.

По моей щеке что-то чиркнуло — не задело, просто обожгло пулей. Стреляли справа, судя по звуку, из охотничьего карабина «Сайга». На ходу я выпустил две пули, в ответ донесся крик боли.

Еще немного — и я возьму Ангела!

И тут последовала какая-то гортанная команда. Внешний круг очнулся. Люди в унисон закричали. И ломанулись в стороны, притом основная масса мчалась на меня, как стадо бизонов, окончательно заслонив Ангела.

— Назад! — заорал я, стреляя в воздух.

Что-то прояснилось в затуманенных мозгах. Несколько человек подались назад, на них налетели их товарищи. Началась куча мала.

Кто-то выл в голос. Кто-то сыпал проклятиями. Послышался истошный рев Пятого Апостола:

— Спасайте Ангела!

Я выстрелил в ногу огромного послушника, бежавшего на меня и размахивавшего увесистым ломом — где только успел его подобрать! Другим выстрелом срубил второго — с доской, утыканной гвоздями.

Вокруг меня закрутился человеческий водоворот.

Почуяв затылком холодок, я отшатнулся в сторону. Лупили в меня сзади, со стороны барака, из помповика, но предназначенная мне картечь снесла еще одного бежавшего на меня послушника.

Я обернулся, выстрелил в ответ. И бросился в сторону, чтобы меня не раздавили.

Часть толпы бессмысленно металась по территории — у нее был сбой в программе. Никто не руководил ею — и люди не знали, что делать.

— Берем Ангела и сваливаем! — крикнул я в рацию.

И тут в мегафон вновь прогремел Апостол:

— Разорвите бесов! Их немного!

Большая часть толпы сгруппировалась и — двинула на меня. Растопчут ведь, как слоны суслика!

Телохранители и несколько послушников, прикрывая Ангела телами, уводили его в сторону гаражей.

Я бросился прочь от нахлынувшей человеческой массы, кого-то сбил плечом, выстрелил в обхватившего мои ноги человека.

Патроны кончились. На ходу я отстегнул магазин, роняя его на землю, и загнал новый — еще девятнадцать патронов дают мне шанс выжить в этой кровавой карусели!

Сектанты пытались загнать меня как зверя, давя массой. Их были десятки. И они не боялись ничего!

Хотя нет, боялись!

Я засадил пулю в бок самому шустрому послушнику, который почти нагнал меня. Толпа замедлила движение, некоторые рассыпались в стороны.

Все, что происходило, напоминало чем-то американский футбол — такое же столпотворение, кровь, вопли. Только в нем считали не голы, а человеческие жизни.

Я попытался высмотреть Ангела Заката и увидел его нескладную фигуру около деревянного навеса для автотранспорта. Черт, нельзя его упустить!

Тут начался второй акт марлезонского балета. Вооруженных боевиков мы нейтрализовали, но теперь уже паства подбирала оброненное оружие. Возможно, распечатали оружейку, которая, как известно, здесь была вполне приличная. Стрелков прибавилось.

По мне почти одновременно вдарили с двух сторон. И спасло меня чудо — я за миг до выстрелов скрылся за грудой деревянных ящиков и пустых трансформаторных катушек, сложенных у забора за кирпичным домиком.

Ну, теперь не обижайтесь. Я перекатился по земле, выстрелил в вооруженного послушника. Попал. И переместился за дом.

Такой дичи и ада в моей жизни не было никогда. Вокруг металась толпа безумцев, одержимых кто стремлением к бегству, кто жаждой уничтожить чужаков. А мне нужно было прорваться к Ангелу.

Я выбирал укрытия, отбивался, прорывался вперед. Стрелять старался аккуратненько, по конечностям, но в такой суматохе уж как придется. Снял сектанта с «Сайгой». Потом еще одного — с топором.

Ничего хорошего из этих спортивных занятий не получалось. Сектанты накатывали на меня, получая отпор, откатывались. Теряли людей. Но главное, они обеспечивали отход Ангелу.

Судя по пальбе в других концах монастыря, мои соратники были в той же ситуации.

Каюсь, описание этой эпической битвы достаточно пространное. На деле все это занимало считаные секунды. Все было в движении. Мозг едва успевал фиксировать противников, опасность. Тело действовало вне зависимости от сознания — мой холодный разум взирал на происходящее как бы со стороны, а все действия шли откуда-то из подкорки, срабатывали вдолбленные гвоздями рефлексы.

Мельтешение тел, кровь, крики. Ледяное дыхание смерти рядом.

И тут послышался рев плохо отрегулированного двигателя.