отстраняясь от меня. Она смотрит на Марва, который рычит и напрягается, когда Диана поднимает его на ноги. — Что это с ним?

— Моя подруга.

— Понятно, — говорит Роза, переводя взгляд на камин. Рядом с ним стоит столик, на котором лежит мой «Ругер», запасной магазин и все остальное. — Не совсем то второе свидание, которое я себе представляла, но, по крайней мере, оно запоминающееся.

Прежде чем я успеваю рассмеяться, Диана кричит. Не так, как раньше. На этот раз крик полон удивления, растерянности и страдания. Она пошатывается, когда Марв падает на пол. Он тянется вперед, впиваясь ногтями в доски, и Диана отступает. Его татуировки словно ожили, по голой коже пробегает рябь.

Бросаюсь к столу, нога, спина, живот, лицо и шея протестуют, и хватаю «Ругер». Я вынимаю пустую обойму и вставляю свежий магазин. Поворачиваюсь, нацеливая пистолет на Марва.

— Не дергайся, здоровяк. Все кончено. Думаю, пуля в голову свалит тебя, как и любого другого.

Диана подбегает к нам. Внимание Марва снова сосредоточено на мне. Он поднимается на ноги, делает это медленно, из-за его огромных размеров хижина кажется крошечной. Не могу понять, насколько он велик. Даже несмотря на побои, — удары стулом Розы, избиение, которое я ему устроил, психокинетическую атаку Дианы, и кровь, текущую с головы, омывающую его татуированный торс — он все еще выглядит готовым к борьбе.

— Ты не убьешь меня, — рычит Марвин, делая шаг вперед, и он прав. Я не хочу.

У меня нет способа справиться с его призраком. Я надеюсь на Сураза, но на улице тихо. Если бы он разобрался с вендиго, уже бы пришел. Но если Клэнси не оставит мне выбора, я всажу два раскаленных куска свинца ему в грудь и один между глаз.

Я отодвигаюсь назад, к двери, подавая знак Розе и Диане следовать за мной.

— Уже убивал, — ворчу я, делая еще один шаг. — Всего пару ночей назад. Так я познакомился с твоим приятелем Люцифером.

Я слышу слабые крики снаружи и молю Бога, чтобы это оказались предсмертные муки вендиго, но уверен, что это крики боли. Черт побери.

Марв бросается вперед на шаг. Я вскидываю руку и пускаю пулю ему в бедро. Ожидаю, что он упадет, когда кровь начнет вытекать. Вместо этого его глаза сужаются до щелей.

— Отец совершил ошибку, — рычит он, не обращая внимания на дым, вьющийся из пулевого отверстия в мясистом бедре. — В отличие от Бога, он никогда не утверждал, что непогрешим. Но теперь вижу, что ты ему безразличен, и я зря потратил время. Я вырежу на своей груди ваши души и порабощу твою мертвую подружку.

Я переставляю ногу назад и чувствую, как что-то впивается мне в бедро через карман. Распятие! Я смотрю на сатанинские татуировки на теле Марва, вспоминаю боль духа вендиго, когда тот пытался пройти через святую воду в мое тело, и решаю, что стоит немного потерпеть.

Когда снаружи раздается крик, я понижаю голос и быстро говорю.

— Когда скажу, бегите наружу. Понятно? Бегите, не останавливаясь, из тумана.

Я не жду ответа. Сунув руку в карман, хватаю ожерелье Руби и бросаюсь на Марва.

— Сейчас! — кричу я и прыгаю на него.

Мы сталкиваемся и падаем на пол. В момент падения я прижимаю распятие к его лбу. Оно шипит, обжигая его плоть. Он вскрикивает, глаза закатываются, вены вздуваются. В отличие от пулевого ранения, это больше, чем физическая боль. Марвин расписал свою кожу злом и впустил его в свою душу, и святость хочет очистить все это.

Я прижимаю к нему ладонь — металл раскален до бела, удерживая железное распятие на месте. Мой крик нарастает вместе с его воплями, когда плоть под моей рукой покрывается волдырями и трещинами. Может быть, моя встреча с Люцифером привела к тому, что и крест мне не очень-то нравится. Кулак Марва врезается мне в ребра, но я держусь. Я корчусь от боли, когда он наносит еще один удар в мое туловище. Третий.

— Ты, мать твою, может, уже сдашься? — рычу я и пытаюсь обрушить «Ругер» на его голову.

Ошибка.

Я теряю равновесие, и Марв наносит шквал ударов молотом, отбрасывая меня и отправляя мой пистолет на пол. Я перекатываюсь, когда он отбрасывает меня. С криком ярости он срывает распятие со своей головы и бросает его в камин. Пламя взвивается и ревет, когда оно кувыркается в нем. Марвин поднимается на ноги, а я опускаюсь на половицы и закрываю глаза, чтобы не видеть ухмыляющегося Харона.

Я знаю, что это мой конец. Надеюсь, Роза и Диана последовали моему совету.

— Он идет? — спрашивает Марв, его голос звучит неуверенно и тихо. Почти шепот, поглощенный ревущим пламенем. — Ты его посланник?

Я открываю глаза. Его разрушенное, полурасплавленное лицо наполнено удивлением, когда он смотрит куда-то за меня. Со стоном переворачиваюсь на бок, чтобы увидеть, что так восхитило Марва.

— Не зря, черт возьми, я тянул время, — ворчу, опускаясь обратно на пол.

Нефилим приходит, чтобы спасти положение.

Сураз стоит в дверях, покрытый ихором, черные крылья широко распахнуты, доспехи сломаны и местами болтаются. Он шатается, опираясь на свой золотой меч, обсидиановая кожа и яркие глаза выделяются на фоне тумана. Даже раненый, он подавляет своим присутствием, его вес заставляет всех нас обратить на него внимание. Роза и Диана все еще в хижине — конечно, они не послушались — и обе смотрят на Сураза, разинув рты.

Даже Непробужденный может увидеть нефилима в боевом режиме.

— Ты вмешиваешься в вещи, недоступные твоему пониманию, поклонник дьявола, — шипит Сураз, поднимая свой могучий клинок. — Такой, как ты, — всего лишь букашка под ногами Люцифера.

Нефилим бросается на Марва, и тут, через дверь, я вижу это. Катастрофа приближается. Предупреждение умирает в моем горле; оно даже не успевает достичь моих губ.

Заряженный, готовый к атаке, Сураз поворачивается и выбрасывает крыло, укрывая Розу и Диану. Вендиго-амарок — весь израненный, без половины морды и огромного куска бока, но все еще брыкающийся — взбегает по ступенькам крыльца, ревя от ярости, и сносит переднюю часть хижины, врываясь в дверной проем. Он набрасывается