— Это довольно трудно сделать. Несмотря на свои недостатки, Алэн единственный в своем роде.

— Познакомьте Ники с мужчиной. Возраст как раз подходящий.

Дженнифер нахмурилась, тщетно пытаясь представить себе такого мужчину. Ники знала, что лучшее воплощено в ее брате: внешность, ум, сексуальный опыт, дерзость и располагающая к себе искорка безумия.

— Вам пора идти, — напомнил Пэр Митя. — Общение в столь поздний час с женщиной вашей наружности пробуждает во мне голос плоти, так что идите.

— Ладно, — согласилась она, собирая вещи и надевая пальто. — Вы правы. Уже пора.

Она приблизилась к нему, чтобы попрощаться, протягивая ему руку в мягко освещенной кухне. Когда он обнял ее, она почувствовала себя полностью успокоенной.

Она шагнула прочь, но он окликнул ее:

— Постойте!

Она остановилась у стола в ожидании. Она догадывалась о том, что он ищет в карманах своего груботканого пиджака.

Наконец он подошел к ней, как ребенок, размахивающий зажженным фейерверком. Это была маленькая серебряная булавка в форме буквы О.

— Носите это, чтобы напоминать людям, что альтернатива существует.

Был День святого Валентина, канун Луперкалии, древнеримского праздника плодородия, который обладатели серебряных булавок отмечали 15 февраля. Юрию Московому предстояло последний раз в Америке исполнить главную партию в «Лебедином озере», после чего он отправлялся в продолжительное турне по Европе. Нарядная театральная публика уже собиралась в ожидании представления. На площадке перед театром перекупщики бойко торговали билетами.

Дженнифер знала, что это ее последняя возможность увидеть Юрия. Она позвонила ему и сказала, что хотела бы после представления провести за кулисы свою подругу, Ники Армитаж, чтобы познакомить с ним.

— Да, да, — согласился он. — Но я надеюсь, нам удастся избавиться от нее на некоторое время. Я хочу побыть с тобой наедине.

Когда в тот вечер Дженнифер и Ники вошли в фойе театра, гул голосов на минуту смолк, и все головы повернулись в сторону этих двух самых красивых женщин вечера.

Они вошли, держась за руки, Дженнифер, в горностаевой шубе, которую подарил ей Юрий, своими завитыми золотистыми волосами напоминающая греческую богиню, и Ники, смуглая, экстравагантная, с головы до пят закутанная в белоснежный мех марабу.

Они откинулись на спинки сидений, и огни погасли. На них хлынула чарующая, романтичная музыка Чайковского. Когда Юрий Московой появился на сцене, знакомый танец обрел новое измерение. Дженнифер и Ники не сводили с него глаз.

— Он великолепен, — шепнула Ники во время антракта.

— Ты хотела бы познакомиться с ним? — Дженнифер не чувствовала ни малейших угрызений совести, манипулируя желаниями Ники и направляя их в нужное русло.

— Дженнифер, он просто бог! Я бы все отдала, чтобы познакомиться с ним.

Когда упал занавес, Ники откинулась назад и глубоко вздохнула:

— Сегодня я увидела то, чего не надеялась увидеть никогда в жизни: совершенную красоту в сочетании с абсолютной грацией. Я была бы осчастливлена навсегда, если бы мне удалось провести несколько минут с таким человеком, как Юрий Московой.

Ники как всегда преувеличивала, но Дженнифер была уверена, что встреча с Юрием изменит жизнь Ники. Она надеялась на это.

Когда занавес упал в пятый раз и аплодисменты постепенно замерли, Дженнифер повела Ники за кулисы, пользуясь теми проходами, которые вели в его личную гримерную, что показал ей Юрий.

Когда они вошли, Юрий расхаживал взад и вперед по комнате, одетый в бархатную мантию. На его высоком лбу все еще поблескивали капельки пота. Юрий пребывал в восторженном настроении, после представления он переживал краткие, но от этого еще более сладостные минуты эйфории.

— Это всегда берет за душу. Чайковский писал истинно русскую музыку. Я плачу от тоски по Родине, когда слышу ее.

— Ты великолепен, Юрий, — сказала Дженнифер. — Я привела подругу, чтобы познакомить с тобой. Ее очень тронуло представление. Это Ники Армитаж.

Юрий отвесил церемонный поклон и склонился над рукой Ники. Она закатила глаза от удовольствия. Впервые, насколько Дженнифер могла припомнить, Ники теряла дар речи.

— Вам понравилась музыка? — поинтересовался он.

— Я не слышала музыки.

— Вы не слышали Чайковского?

— Я смотрела на вас, мне некогда было слушать.

— О, — он обнажил в улыбке свои крепкие белые зубы, это другое дело. — Его широкое грубоватое лицо просияло от удовольствия.

— Там вы были Богом.

— Да, я, должно быть, неплохо танцевал. Возможно, кое-что можно было замедлить, в некоторых местах…

Это была проверка. Он глядел на нее, подняв брови.

— Да, пожалуй, — неуверенно произнесла Ники. Это могло бы добавить поэзии… Но с другой стороны, ваш танец утратил бы эту звериную мощь.

Дженнифер наблюдала за выражением приятного удивления на лице Юрия. Он поймался на удочку. Можно было только восхищаться искусной работой Ники. У Юрия не оставалось шансов.

— Вы, кажется, отлично разбираетесь в танце, мисс Армитаж.

— Ники. Просто Ники. Я ваша раба. С этого дня я посвящаю себя вам.

— Но вы, верно, сошли с ума, — он обратился за поддержкой к Дженнифер. — Я не понимаю американских женщин. Дженнифер, ты обещала мне объяснить их.

Дженнифер пожала плечами:

— У каждой женщины есть тайный образ воображаемого идеального мужчины, который она может не осознавать, но узнает тотчас же, как только встретит. Я думаю Ники узнала его, как только вас увидела. Я сидела рядом с ней и видела ее первую реакцию.

Юрий задумался, он выглядел польщенным, но, видимо, не знал, что делать дальше. Он почесал голову и принялся расхаживать перед двумя женщинами.

Он заметил, что обе они были все еще в шубах, а в гримерной было очень жарко.

— Снимите шубы. Снимите шубы, и мы выпьем шампанского. Сегодня у меня праздник.

— Вы рады, что едете в Европу?

— Да. Там я понимаю женщин. Они не делают таких заявлений.

Бутылка с шампанским стояла в ведре со льдом на его туалетном столике, который освещали десятки маленьких лампочек. Среди них виднелись поздравительные телеграммы.

— Пейте, пейте, — приговаривал он, наливая пенистое вино в стаканы и протягивая их женщинам, которые сняли шубы и положили на стул.

На Дженнифер было длинное черное платье, украшенное блестками и среди них серебряная булавка. Ники выглядела чрезвычайно женственно — в кружевной блузке с черным поясом и длинной черной юбке.