– Солдат на войне должен чувствовать заботу, и если он голоден и оборван, грош цена такому командиру!

Заметим, говорил это генерал, значительно уступавший седовласым командирам в возрасте и жизненном опыте. И вовсе не случайно, что солдаты отвечали ему безграничной преданностью, любовью и с гордостью говорили: «Мы – скобелевцы!»

...Хотя Скобелев был брошен командованием на произвол судьбы, ему все же удалось добиться того, что войска выполнили намеченное. В эту ночь, как и ранее в боях у Ловчи, большую помощь Скобелеву в организации обороны оказывал начальник штаба его отряда Алексей Николаевич Куропаткин. Он родился в семье офицера в 1848 году, и поэтому на выбор его жизненного пути большое влияние оказали семейные традиции. В 1866 году после окончания Павловского военного училища служил в Туркестане, где принимал участие в военных действиях, затем поступил в Николаевскую академию Генерального штаба и в 1874 году закончил ее. До начала русско-турецкой войны находился в Туркестане, откуда по прошению был направлен в Дунайскую армию. К началу войны с Турцией Куропаткину было двадцать девять лет. Молодость, энергия и личная храбрость – вот те черты, которые повлияли на решение вопроса о выборе начальника штаба. Скобелев, знавший Куропаткина по Туркестану и ценивший в нем эти качества, а кроме того, штабную культуру и отличное знание военного дела, остановился именно на нем. Дальнейшие события подтвердили правильность выбора.

Начиная с рассвета турки, не опасаясь за другие участки, на которых стояла тишина, дали себе волю и обрушили на защитников Скобелевских редутов ураган огня. Но Скобелев, сознавая то, что наспех возведенные укрытия не могут служить прочной защитой для обороняющихся, отдал распоряжение на отвод части сил за редуты, тем самым значительно сократив потери от перекрестного огня...

Рассветало, туман рассеялся. От Кришина показались густые цепи турок, медленно продвигающихся вдоль первого редута. Издавая гортанные крики, они бросились на штурм. Картечные гранаты дивизиона капитана Васильева и плотный оружейный огонь вырывали из их строя один десяток за другим. Турок отделяло от редутов около сотни шагов, но это расстояние оказалось непреодолимым. По трупам, густо усеявшим склон, можно было судить, что первый приступ дорого обошелся наступающим.

Отойдя от редутов на одну версту, они привели свои ряды в порядок, залегли и открыли ружейный огонь, готовясь к атаке. Осман-паша направил сюда новые подразделения. Около восьми часов утра атака повторилась, теперь уже более значительными силами. Скобелев, наблюдавший за движением турок, послал ординарца с приказанием снять две роты с третьего гребня и нанести удар во фланг наступающим, кроме того, на этот гребень он приказал выдвинуть батарею. Турки, оказавшись в огненном мешке, неся тяжелые потери, залегли в ста метрах от редута и открыли беспорядочный огонь. Как ни стремились офицеры поднять их в атаку, ничего не вышло. Огонь орудий с фронта и фланга заставил все же турок подняться и побежать, но в сторону, противоположную редуту № 1. Расположив свои потрепанные цепи против него и открыв огонь, турки, поняв бесплодность атак на редут № 1, решили изменить направление удара, перенеся его на редут № 2, предварительно подтянув резервы из Плевны. Теперь против героев действовало двадцать два табора (около тринадцати тысяч человек), то есть почти половина всего гарнизона Плевны. Могли ли рассчитывать защитники редутов, при всей их стойкости, на успех в отражении атак при почти трехкратном превосходстве неприятеля?

В 10 часов 30 минут Скобелев получил записку от П. Д. Зотова:

Просили продержаться до вечера, но каким способом? Об этом в записке не было сказано. Во всем полагались лишь на Скобелева – авось не подведет. И Скобелев не подвел.

Невозможное поначалу делалось возможным благодаря мужеству и героизму русских солдат. Критическим моментом в обороне редутов стала третья атака турок. Началась она с такого сильного обстрела, что, казалось, в этом море огня вряд ли кто из защитников уцелеет. Цепи турок приблизились к редутам, и защитники их дрогнули, сначала поодиночке, а затем группами стали покидать их. И тут в ряды отступающих ворвался Скобелев:

– Ребята, не годится показывать спины проклятым туркам!

И окровавленные, измученные до предела остатки полков, словно скинув с себя груз усталости, бросились в окопы. Турки не воспользовались представившимся моментом, защитники встретили их дружными залпами. Атака турок захлебнулась, хотя потери русских были велики.

Какие силы надо было иметь, чтобы не дрогнуть в этом кромешном аду? Какие слова надо было найти, чтобы у подчиненных не возникло сомнения в необходимости защиты редутов? Какой выдержкой необходимо обладать, чтобы с уст не сорвались слова проклятий тем, кто бросил его отряд на произвол судьбы? Какое мужество надо было проявить, чтобы горечь не заполонила разум? Сражение было чем-то похоже на уличную драку, где припертый к стене смельчак-одиночка отчаянно отбивался от наседавших недругов, выискивая при этом путь к спасению.

Внезапно напомнил о себе редут Омар-бей Табия. На остальных позициях турки чувствовали себя вольготно и свободно маневрировали силами. Увы, Скобелев немногое мог противопоставить натиску. Опыт подсказал, что с началом обстрела лучше будет, если солдаты покинут редут. Сам-то Скобелев, конечно, остался, ведя наблюдение за противником. И как только турецкие цепи потеряли бдительность (укрепление-то безмолвствовало), приказал вернуться. Мощный залп дал понять наступающим, что силы у защитников еще есть. Почти без перерыва четвертая атака обрушилась на Скобелевские редуты. Но и она успеха не имела. Редуты представляли к этому времени страшную картину. Трупы русских и турок лежали грудами. В глубокой траншее, связывающей редуты, продольные неприятельские выстрелы клали сразу десятки людей, и горы трупов, заполнявших траншею, чередовались с еще живыми защитниками. На редуте № 2 часть бруствера, обращенного к Плевне, была сложена из трупов. На редуте № 1 три орудия 5-й батареи 3-й артиллерийской бригады были частью исковерканы и лишены прислуги и лошадей. Остальные два орудия 2-й артиллерийской бригады, также утратившие прислугу, были уведены раньше. Стоявшее в редуте орудие тоже было подбито. Скобелев велел вынуть кольца, чтобы орудия не попали в руки турок.

Но положение отряда Скобелева после четвертой атаки стало безнадежным. Оставив мысль получить подкрепление, Скобелев с угрюмым видом обходил укрепления. Огонь турок почти стих, но лишь по той причине, что готовилась пятая атака. Возглавить ее решил сам Осман-паша. Он приказал стянуть все имеющиеся резервы, тем самым ослабив до крайности состав гарнизонов в траншеях и редутах на всех остальных позициях. Дабы придать новые силы подчиненным войскам, Осман-паша приказал нести впереди исламское зеленое знамя, а муллам в таборах распевать молитвы. Позади атакующих расположилась батарея и два кавалерийских полка, которые получили приказ стрелять и рубить каждого, кто вздумает отступать.