Я плотоядно провожу языком по ее нижней губе, и просто тону в расширившихся зрачках. Плевать, пусть не умнеет еще лет десять, но смотрит на меня с таким же желанием!

— …Я наглядно покажу тебе, в чем и где ты не допускала ошибок…

Она слегка покачивается, и я поддерживаю ее за спину. Колени девушку подводят, но, черт, как же это приятно!

— Ты спрашивала, что будет теперь, Кайли?

Она лишь кивает, и, кажется, дар речи пока покинул хозяйку. Мне хочется продвинуться дальше, чтоб понять, насколько ее тело будет подводить, но нельзя…

— Если через пару минут мы не появимся где-нибудь, где есть другие люди, Глоствер ввалится сюда, желая защищать честь любимой адептки.

Я хмыкаю, и Кайли, наконец, улыбается.

— Так что, не будем изводить ничье терпение. А лучше пойдем, и найдем Лори.

— Маму?

Если девушка удивлена, то не показывает это. И к лучшему, потому что разговор будет непростой.

— Да, Кайли. После проведенного расследования у меня есть к ней парочка вопросов…

Кайли

Маму мы обнаруживаем, как и положено, в медицинском корпусе. Только она оказывается занята, потому как на кроватях лежат двое мальчиков, и мама носится между ними, явно стараясь помочь.

— Соединили на уроке магической подготовки ударную магию с защитной! — недовольно бросает она, заметив нас в дверном проеме, — теперь у обоих нарушены потоки, а еще переломаны указательные пальцы! Ну просто слов нет!

Быстро вливая в ложки какие-то капли, она чуть ли не насильно раздает их страдающим мальчишкам. Те, зажмурившись, быстро выпивают лекарство.

— Вы просто так или по делу? — спрашивает мама, уже готовя следующий раствор для пострадавших.

— По делу, — отвечает Диеро, внимательно наблюдая за перемещениями женщины.

— Ох, тогда подождите в комнате отдыха. Я освобожусь через пару минут.

Мы согласно киваем, и быстро уходим в небольшую комнату. Здесь мама всегда перекусывает в перерывах, поэтому все необходимое имеется. Усадив меня на низкий диванчик, Диеро включает чайник, и достает пару чашек.

Затем быстро сооружает нам по чашке черного чай, и протягивает одну мне.

— Ты что-то непривычно молчалива, — говорит он, когда я за все время не произношу ни звука.

Я растерянно кручу в руках напиток, все еще не решаясь заговорить. Потому что после наших поцелуев голова кружится до сих пор, а уж при мыслях о большем…

— Кайли. Все в порядке?

— Да-да. Просто я… Немного ослеплена после нашего разговора.

Неловко улыбаюсь, потому что он смотрит так внимательно, будто тоже не до конца понимает мои слова. Хотя я-то вот она, вся, как на ладони! Чуть сама перед ним из юбки не выпрыгнула! А вот он для меня — мужчина-загадка, и ляпать чушь в его присутствии снова не хочется.

— Ослеплена моим несравненным обаянием?

Он играет бровями, и я моментально покупаюсь на эту игру.

— Ага, обаянием, красотой, и самомнением! Ты только материться в следующий раз не забудь, чтоб я окончательно потеряла голову! — фыркаю, возвращая себе самообладание, и радуясь нашей короткой перепалке, как ребенок.

А Диеро, кажется, и сам рад «пободаться».

— Ага, так и запишем. Еще и красив ко всему прочему, — выделяет он из моей фразы, и я снова улыбаюсь.

А затем Диеро придвигается ближе, якобы желая задеть мою чашку своей. Я, все еще в игре, не контролирую его близость, и неожиданно попадаю в капкан из рук.

— Я обязательно буду материться в следующий раз, когда мы окажемся в постели, — шепчет он в мои раскрытые губы, улыбаясь порочнее дьявола, — и нам обоим точно снесет крышу, обещаю тебе.

Я сглатываю, чувствуя, как во рту пересохло, зато в другом месте стало очень-очень влажно. Чертов Диеро, он ведь самым наглым образом издевается!

В момент, когда я готова плюнуть на все, и просто вцепиться ногтями в смуглую шею, дверь приоткрывается, и входит мама. Подозрительно оглядывая нас, и микроскопическое расстояние между нашими телами, она устало потирает лицо, и усаживается на табурет за столом.

Я краснею, а Диеро все нипочем. Грациозно поднимаясь, он садится рядом со мной, и спокойно интересуется, хочет ли мама чаю.

— Нет, благодарю, — роняет она беззаботно, но глаза у нее напряжены, — что-то случилось? Вы хотели поговорить…

Угу, только не мы, а Бер. А вот о чем, мне и самой интересно…

— Скажи, Лори, — мужчина не любит ходить вокруг да около, — кто отец Кайли?

Мама замирает вместе со мной. И если я так и сижу, притихнув, и прилипнув к боку мужчины, то женщина быстро успокаивается, и расправляет плечи.

— При чем тут это, Бергорд?

Полное имя. Мама всегда называет меня «Кайлири» когда хочет отдалиться, и поставить между нами непробиваемую стену. Похоже, сейчас она использовала тот же прием с Бером, потому что на эти вопросы отвечать не собирается.

Только Диеро, похоже, плевать на любые стены.

— Вопрос в рамках следствия, Лори. Пока — подчеркиваю, пока — в неформальной обстановке.

Мама поджимает губы, а я просто выпадаю в осадок. Как вообще мой отец может быть связан с моим похищением?!

— Я не понимаю, какая тут может быть связь, — просто транслирует мои мысли мама.

— Самая прямая, Лори. Прошу, ответь на вопрос честно и полно, все же это касается безопасности твоей дочери.

Рука Бера ползет по моему бедру, и незаметно ложиться на поясницу. Мужчина будто чувствует, как я волнуюсь, и пытается таким образом успокоить.

Мама поднимается, и наполняет свою чашку простым кипятком. Делает большой глоток, морщиться, и отставляет кружку.

Затем разворачивается, и смотрит на меня и Бера твердым, опустошенным взглядом.

— Нет никакого отца, Бер. Просто прими это как факт, и не пытайся копать там, где не нужно. Расследуй, разбирайся, но если ты роешь в сторону ее отца — это заведомо провальный шаг. Забудь о том, что он вообще существует — у Кайли есть только я, а у меня она. И этого более чем достаточно!

Мама садится, все с такой же прямой спиной, но я замечаю надлом в ее фигуре. Что, блин, происходит, и почему она так реагирует?!

— Ошибаешься, Лори, — спокойно, будто его ничуть не впечатлила ее речь, произносит Диеро, — у Кайли теперь есть я, и у меня есть все основания полагать, что ты скрываешь нечто важное. И, поверь, я разберусь во всем, что может хоть как-то угрожать моей… Будущей матери моего ребенка.

Кажется, все следующие недели я не сижу на уроках, а просто подпрыгиваю.