Зрители зааплодировали. Кафран подобрал обе половинки стебля, продемонстрировал публике, а потом вручил официантке, чтобы она их унесла.

– Ну что ж, – весело объявил он, – теперь нам требуется доброволец.

Под его взглядом я неохотно поднял правую руку. Кафран ухватил меня за палец.

– А знаете, – начал я, когда он уже просунул свой палец в отверстие, – сейчас вы все-таки выберете себе какой-нибудь полис. По одной простой причине.

– Да? – спросил он, сосредоточенно хмуря брови перед предстоящим исполнением. – И что за причина?

– Ваша дочь.

Кафран с застывшей улыбкой медленно повернулся ко мне.

– Потрудитесь, пожалуйста, пояснить, – проговорил он ледяным тоном.

– Если не хотите потерять дочь, подпишите контракт.

– Угрожаете? – Он крепче ухватил меня за палец, и я только теперь осознал, что выбрал не лучший момент для хитрых игр. Но останавливаться было уже поздно.

– Нет. Предлагаю. Вы покупаете у меня страховку, а я оставляю вам дочь.

Улыбка превратилась в саркастическую усмешку:

– Вы показались мне приятным молодым человеком, но крысиная натура всегда себя проявит. Впрочем, мой юный бессердечный друг, вы забываете, что не имеете права трогать ни меня, ни мою дочь. Запрет Кардинала.

– Я и не собирался трогать Аму, я не это имел в виду.

– Тогда что же, к чертям собачьим, вы имели в виду?

Я подался вперед:

– Аму я и пальцем не трону, но тем не менее вы ее потеряете, если откажетесь подписать страховой контракт.

– Похитить ее решили? – Возмущение сменилось замешательством.

– Нет, я решил на ней жениться, мистер Рид.

Он уставился на меня в полном недоумении:

– Вы всегда так страховки продаете?

– Я стараюсь не упускать шансов. Мы с Амой, кажется, созданы друг для друга. Между нами что-то есть. Она полюбит меня… обязательно. И полюбит так крепко, что ради меня пойдет на все. Если я брошу город и помчусь на другой конец света, она поедет со мной. Вы никогда ее больше не увидите, Кафран. – Я улыбнулся. – Можно я буду звать вас папой?

– Вы спятили! – ахнул он.

– Наверное. Но вы загляните мне в глаза. А потом загляните в глаза Амы. Тогда и решите, кто тут спятил.

Он отыскал взглядом дочь. Ама смотрела на нас с шутливым недоумением, не понимая, почему вдруг возникла заминка с фокусом. Рид облизал пересохшие губы:

– Она меня никогда не бросит. Мы сильно привязаны друг к другу. Даже если вы на ней женитесь, она не сможет просто взять и уехать.

– Уверены?

– Да.

Я пожал плечами:

– Может, вы и правы. Вы ее лучше знаете. Может, она действительно предпочтет остаться, и мои уговоры не помогут. Но разве вы не хотели бы получить гарантии? Застраховать привязанность дочери?

Я откинулся на спинку кресла, изобразив на лице коварнейшую улыбку.

Ногти Кафрана впивались в мой палец. Его правая рука зависла над гильотинкой. Публика, с любопытством наблюдающая за фокусом, начала перешептываться, почуяв, что запахло жареным. Волшебство грозило обернуться скандалом, и все замерли в предвкушении кровопролития.

Кафран поднял голову и с мелькнувшей на губах улыбкой резко отпустил нож гильотины. Я невольно дернулся, успев представить разрубленный надвое палец, кровь фонтаном, стаи гарпий и вампиров, слетевшихся на пир. Но лезвие спокойно легло в паз. Публика дружно ахнула, а затем зааплодировала, когда я вынул невредимый палец и подергал им туда-сюда. Кафран встал, поклонился и сел обратно.

– Ну что, – сказал он, – займемся контрактами? – Пауза. Обворожительная улыбка. Он потрепал меня по подбородку: – Сынок.

Я поблагодарил Кафрана за вкусный обед, мы скрепили подписание контракта рукопожатием, и я откланялся. Кафран грустно и задумчиво улыбнулся на прощание. Ама дожидалась меня снаружи, скрестив руки на груди, серьезная, как судья перед оглашением смертного приговора. Я подошел. Минуту мы молча изучали друг друга. Откуда мне знать, вдруг она подосланная Кардиналом наемная убийца, которой приказано соблазнить и прикончить некоего Капака Райми. Откуда ей знать, вдруг я преданный паладин Кардинала, пришедший исправить свое вчерашнее упущение. И я, и она одинаково терялись в догадках, чего ждать друг от друга – любви или расправы. Было бы смешно, когда бы наши жизни не висели на волоске.

Первой нарушила молчание Ама:

– Обломилось вчера?

– Да уж не обломался. – И мы дружно прыснули со смеху. – Никогда еще не пробовал на лестнице.

– Я тоже. Совсем по-другому получается, да?

– Обалдеть.

– Столько адреналина. И встряска нехилая. Но ведь какая невероятная, вселенская дурость.

– Да, точно. Долбиться, как бешеные кролики, на дворцовой лестнице… Если бы нас кто застукал…

Она прикусила верхнюю губу:

– Значит, ты Капак Райми.

– А ты – Ама Ситува.

– Раньше слышал обо мне?

– Нет.

– А я о тебе – да.

– Слухи ходят?

– Нет. Прочитала в дворцовых архивах.

Улыбка сползла у меня с лица.

– А что ты там делала, можно узнать?

Ама настороженно оглянулась по сторонам:

– Насколько тесно ты связан с Кардиналом? И насколько ему предан? – Она внимательно наблюдала за моей реакцией.

– Не знаю, – откровенно ответил я. – Еще позавчера я сказал бы, что принадлежу ему до последнего вздоха. В его руках ключ ко всем моим мечтам – богатству, славе, власти. Но теперь я уже не так уверен. У меня пропал друг, а Кардинал, похоже, к этому причастен и пытается мной манипулировать. В общем, если начистоту, то моя преданность несколько пошатнулась.

– Я проникла во Дворец обманным путем, – призналась Ама. – На втором этаже есть неохраняемое окно, через него я и влезла по веревке. Я пробираюсь во Дворец раза по три-четыре в неделю, просматриваю секретные архивы на верхних этажах. Нарытого мной компромата хватит, чтобы от Кардинала остался один пшик. При желании я могла бы уничтожить его в мгновение ока хоть завтра.

Девушка, в одиночку проникающая во Дворец, – занятная сказочка… Ну ладно, предположим.

– И ты хочешь выступить против него? – спросил я.

– Возможно. Когда-нибудь.

– Зачем? Чего ты добиваешься? Зачем ты вообще туда полезла?

– Потом объясню. Сейчас тебе главное знать, что я действую сама, меня никто не подсылал. Работаю на себя и для себя. Если ты решишься предать интересы Кардинала, то сделаешь это ради совершенно незнакомой женщины, которую трахнул на лестнице, но которая почему-то вдруг решила, что влюбилась в тебя. – Она болезненно улыбнулась. – Если тебя это устраивает, то ты явно чокнулся… как и я, раз решила тебе все это выложить.