Герман привез Катю и Виктора на Пушкинскую. Там у него был офис — спортивный зал, расположенный в большом, одноэтажном здании детского сада. Он купил его, на свои деньги переоборудовал, отремонтировал и организовал там спортивный зал для себя и своих бойцов. Снаружи он выглядел как обыкновенный, добротно выстроенный детский сад, а внутри — отделанные под евростиль хоромы. Рядом с ним располагался гараж на десять машин, и именно туда поставил свой «Мерседес» Герман. Кроме новенького «шестисотого» «мерина», в «конюшне» были и еще «скакуны»: спортивный двухдверный «Мерседес», «Бентли», «Астин Мартин», «Ягуар» и «Ламборджини Дьебло». Все эти супердорогие, эксклюзивные модели Герман заказывал себе в Европе и Америке и платил за них баснословные деньги. Благо мани-мани у него всегда водились.

Катю и Виктора вывели из машины и проводили в здание. Катю посадили в кресло в кабинете Германа, Демина отвели в подвал. Здесь его привели в маленькую комнатку, и он сразу понял, что она создана для пыток.

Небольшое, пять на пять метров, помещение было обложено старым, заплесневевшим кафелем от пола до потолка. В полу виднелся слив для воды, а в углу лежал свернутый в бухту резиновый шланг.

«Шланг для того, чтобы смывать кровь после экзекуций», — догадался Демин. Его провели в середину комнаты и усадили на видавший виды деревянный табурет, привинченный к полу. На стене в водонепроницаемом колпаке тускло горела лампа, и ее свет отбрасывал уродливые, страшные тени на замшелые стены.

«Меня здесь запытают до смерти, потом разрубят на куски, сожгут в печи, а пепел развеют по ветру, — подумал Виктор. — А моя доченька умрет в больнице. — Ему вдруг стало себя очень жалко, и он чуть не расплакался. — Леха, где же ты, Леха?»

В это время Алексей Коновалов остановил простреленный «Мерседес» на глухой улочке и обернулся к Грине Дуболомову.

— Так где, ты говоришь, находится та котельня? — Он пристально взглянул на Дуба, и от этого тяжелого взгляда Гринина челюсть отвисла и затряслась.

Дуб наплел Лехе с три короба, описал совершенно не тот район и не то место. Он придумал все на ходу, в надежде на тупость захватчика. Но не тут-то было.

— Едем, показывай дорогу, — твердо сказал Коновалов.

Как только Герман привез Катю и Демина в офис, он сразу вышел на связь с Фомой. Тот ему рассказал про трюк амбала, чем очень удивил и расстроил босса. Фома сообщил, что они перевернулись, но с помощью грузовика уже поставили «Навигатор» на колеса.

— Мы сейчас съездим к госпиталю и осмотрим там все, а потом вернемся в офис, — доложил бригадир.

Затем босс позвонил Репутатскому и сообщил, что его дочь у него и чтобы тот приехал и ее забрал.

— Ага, — обрадовался Репа, — а деньги при ней?

— Никаких денег мы не нашли.

Через полчаса рассерженный, вспотевший от быстрых движений Репутатский ввалился в кабинет Тычи.

— Добегалась, негодница, — с порога рявкнул он, приблизился к испуганной девочке и схватил ее за ухо. — Где деньги?

— Я не знаю, меня схватили, посадили в машину, там пытали, били, и я под пытками сказала адрес нашей квартиры. — Катя стонала и громко причитала.

— Ты им сама показала, где сейф, я это видел по монитору.

— Иначе они бы меня опять стали бить.

— Покажи хоть один синяк, — ревел Репа.

— Вот, вот, — Катя закатала рукав и показала ссадину на локте недельной давности, полученную во дворе, во время игры в футбол.

— Это старая ссадина, что ты врешь, — не унимался Альфред.

— Я не вру, не вру, — Катя стонала и плакала, силясь хоть как-то облегчить нестерпимую боль.

— Я тебе покажу как врать, — не унимался Альфред. Он размахнулся и с силой ударил Катю ладонью по лицу.

Герман громко произнес:

— Хватит!

Репа сразу прекратил избиение.

— Если она говорит, что ее заставили, значит, так оно и было, правда, детка? — Он погладил по голове зареванную Катю и усадил на стул. — Сам-то ты долго сопротивлялся, когда тебя террористы пытали? Небось со страху в штаны наложил? — Герман искоса взглянул на Репутатского.

Альфред сник. Он не знал, известно что-нибудь боссу про случившийся с ним казус или Герман сказал так, для красного словца. Во всяком случае, он решил повременить с наказанием дочери.

Катя перестала всхлипывать и с ненавистью посмотрела на отца. Ее ухо распухло и посинело.

Герман вытащил из холодильника несколько кубиков льда, завернул их в платок и передал Кате.

— Приложи — поможет.

Через полчаса примчался Фома, привез убитых братанов, пришедшего в себя Газилу, Клеща и Петра. Головы у них были перебинтованы, а бинты пропитаны кровью.

— Убитых мы нашли во дворах, а этих троих недалеко от офиса — сидели у забора с отрешенным видом. Как сюда попали, не знают, — отрапортовал бригадир. — Наверное, их амбал привез на нашем «мерсе» и выбросил неподалеку. А Дуб пропал.

— Ну и дела, — начал злиться Герман. — Этот амбал наших бойцов мочит, как мастер спорта — перворазрядников. Он выведал у Дуболомова месторасположение офиса и теперь сидит где-нибудь в кустах и наблюдает за дверями. А может, он уже внутри?

Все обомлели от страха, и только Катя несказанно обрадовалась. Выходит, дядя Алексей жив и придет на помощь ей и Виктору.

— Поступим так, — произнес Герман, отошел в дальний угол кабинета, кивком подозвал Фому, наклонился к его уху и прошептал:

— Дуй мигом в больницу, захвати дочку этого Демина и привези ее сюда.

Фома кивнул и без лишних слов вышел из комнаты.

Герман взял рацию, связался с бригадирами оперативных групп и скомандовал полный сбор. Тридцать человек получили приказ немедленно прибыть в центральный офис, и из разных концов Москвы в центр помчались иномарки, битком набитые сотрудниками агентства «Крутые кулаки».

— Вы воевать сможете? — обратился главарь к Клещу, Газиле и Петру.

— Да, босс, сможем, — хором ответили те и встали перед ним по стойке «смирно». Они пошатывались, но стояли.

— Тогда проверьте для начала все выходы из здания: двери, ворота в гараже и все окна. Все должно быть закрыто.

Герман спокойно сел в кресло и расслабился. Он ждал визита Коновалова. Его телохранитель Шаман взял в руки автомат и встал за спиной хозяина как статуя.

— Можно, мы поедем домой? — наконец подал голос испуганный Репутатский. Он предчувствовал, что надвигается кровавая бойня, и ему не хотелось в ней участвовать.

— Проваливай, но учти, — всю эту кашу заварил ты. Надо было отдать этим террористам пятьдесят штук баксов, и дело с концом, но из-за твоей жадности события приняли такой оборот. Убито несколько моих людей, раскурочено машин на триста тысяч долларов, у тебя забрали двести штук. — Герман зло смотрел на Репу и свирепел с каждым словом. — И все это из-за твоей тупой, паскудной жадности. Но теперь денежными расплатами эта заваруха не кончится, так как уже пролилась кровь наших корешей, и она еще будет литься, и молись Богу, чтобы ты остался жив.