же представляется, что и в обряде и в «философии» степени Мастера более ярко выражен этический мотив. Хирам не является, подобно солнцу, неким природным феноменом, равнодушно внимающим добру и злу. Он праведный и добродетельный человек. Вполне справедливо предположить, что лейтмотив Хирама вобрал в себя природные мифы о смерти и воскрешении наряду с иудейским этизированным монотеизмом. В подтверждение этого тезиса существует немало доводов. Прежде всего иудейско-библейский фон ритуала, когда храм разделен на две части — «Hekal» и «Debhir» (святое место и святейшее место в Иерусалимском храме), восклицание «huzza» (указывающее на силу, нисходящую с небес), то есть то же восклицание, которое и сегодня звучит под сводами синагог. Укажем и на динамику воскрешения Хирама, которую мы бы определили как «хоральную» и которая во многом напоминает столь же хоральное «воскресение праведников», запечатленное в великих библейских видениях и евангельских картинах. Так что мы имеем здесь дело не только и не столько с мифом солнечного круга, сколько с новым качеством. Если предположить, что Хирам солярное божество Озирис, то с такой же уверенностью можно предполагать, что он и Иисус Христос. Такого мнения при держивался ученый-масон Кови Крамп[202], который утверждал, что очевидные различия, существующие между хирамическим и христианским сказаниями, не могут рассматриваться в качестве аргументов против выдвигаемой им гипотезы по той причине, что:

а) легенда о Хираме дошла до нас как бы процеженной и, вне всякого сомнения, модифицированной в том, что касается исходного материала, который нам не доступен;

б) типичным приемом всякой эзотерической символогии является попытка «замаскировать» символическое содержание текста (вспомним хотя бы алхимический символ распятой змеи, представляющийся сегодняшнему человеку богохульством, тогда как в античности змея считалась символом здоровья и «спасения»).

Скорее всего Хирам — это не Иисус Христос, не Озирис, не Адонис и не Жак де Моле, Великий Магистр рыцарей-тамплиеров, погибший от рук короля, папы и лжебрата. Те же «подмастерья» — сказания о Хираме, символизирующие, по традиции, фанатизм, невежество и деспотизм.

Хирам — это один из многих образов и воплощений двойного воскрешения: безусловного, онтологического, природного (каким является воскресение солнца) и выстраданного, мыслимого и завоеванного в борьбе (каким является воскресение из мертвых «праведников»).

Мы ни в коей мере не собираемся недооценивать солярный аспект и натуралистическое содержание масонской легенды, что, помимо прочего, засвидетельствовано наличием в ритуале ветви акации.

Акация — растение родом из Восточной Африки, называемое иначе по деликатным и нежным соцветиям «мимозой». Разновидностей мимозы сотни, но только две из них, согласно Б. Джонсу, имеют символический смысл в представлениях масонов. Это Acacia Vera и Robinia Pseudacacia[203].

В библейском круге это растение (shittah; мн. ч. — shittim) — символ сакральномти и бессмертия. В книге Исход сказано, что ковчег, стол и алтарь должны быть «из дерева ситтим» (27, 1). Древние египтяне оказывали этому дереву «божественные почести». О нем же та кой известный масон, как Альберт Пайк, писал: «Подлинная акация — это также колючий тамариск, растение, которое росло возле бездыханного Озириса. Его почитали священным арабы, которые воздвигли из него идола А1 — Huzza, разрушенного потом Магометом»[204].

Согласно М. Холлу[205], возможно, что почитание этого растения связано с тем фактом, что люди античности считали его божественным из-за чувствительности к прикосновению. Не идет ли речь о стыдливой мимозе? По коптской легенде, мимоза была первой среди растений, почтившей Христа.

М. Холл подразделяет символогию акации на четыре отдельные интерпретации:

а) воскресение солярного божества (Озириса);

б) невинность, на которую указывает греческое название акации, потому, быть может, что листья этого растения чувствительны к прикосновению;

в) бессмертие и регенеративность, наличие элемента сопротивляемости времени и трансформациям (акация как вечнозеленое растение);

г) эмблема мистерии, в данном случае масонской, если вспомнить указание А. Маккея в его «Энциклопедии франкмасонства» о том, что по традиции во всех античных мистериях при совершении ритуала непременно присутствуют священные растения: лотос в мистериях индийцев и египтян, мирт в ряде древнегреческих мистерий и вереск у друидов.

Сакральность растительного мира связана с древнейшими культами вегетации. О духовном содержании этих культов поразительно четко сказано у М. Элиаде: «Так называемые культы растительного мира не являются результатом опыта непосвященных людей, так сказать, итогом наблюдений над природой, например весной когда растительный мир оживает. Ничего подобного. Все наоборот. Религиозный опыт обновления (возобновления, возрождения, воссоздания) мира предшествует и оправдывает ценностное значение весны как воскресения природы.

В культах растительного мира… естественное явление весны и возобновления вегетации не всегда обладает таким же значением, каким обладает знак-провозвестник космической мистерии. Группы юношей обходят дом за домом в своей деревне, показывая, например, зеленую ветвь, букет цветов, певчую птицу… По боль шей части эти обряды совершаются до того, как в природе естественным образом начнется весна»[206].

В истории масонства впервые акация появляется в издании 1738 г. «Книги уставов» Андерсона. О ритуальной значимости акации впервые говорится в диалоге 1760 г.: «Чье имя назвал Мастер-масон? Мое — я акация, явилась я из праведной и совершенной ложи»[207].

На этом мы и завершим наше отступление в мир растительной символики, напомнив также о том внимании, с каким ревнители алхимии всегда относились к растениям. В свете открытий в области фотосинтеза растения по праву могут быть названы величайшими алхимиками природы. Благодаря солнечной энергии и особой квинтэссенции, зеленым зернам пигмента, именуемым хлорофиллом, они в состоянии превращать углекислый газ и воду в углеводы, высвобождая при этом кислород. В круговороте веществ в природе они играют незаменимую роль, поддерживая жизнь на планете.

Итак, мы рассмотрели лейтмотив смерти и воскресения, содержащийся в инициации масона, становящегося Мастером. Теперь обратимся к тому же лейтмотиву в обряде масонских похорон, являющемся, на наш взгляд, одним из наиболее важных проявлений масонского спиритуализма.

Похоронный обряд масонов открыт также и не для посвященных (родственников и друзей покойного). Все они имеют право войти в храм. Но, как предписывает устав, они не могут присутствовать при начале и завершении службы.

Храм в траурном убранстве. Он украшен символами зодиака. Согласно ритуалу, служба начинается в полночь, ибо это «тот час, когда самая глубокая тьма окутывает покрывалом горя природу, замершую в ожидании света звезды, которая ее оживит».

С приходом непосвященных братья образуют цепь единения. Но в ней недостает одного звена. Горе братьев безмерно. Снова, в который уже раз, потеряно животворящее «слово». Мощно звучат слова молитвы, с которой Достопочтенный Мастер обращается к Великому Архитектору Вселенной, «неизменному началу всех изменений», прося о даровании вечной жизни усопшему брату.

Руководители ложи и братья совершают «путешествия», осыпая цветами смертный одр. Ладан дымит в