кому они принадлежат. Зачем же человеку было спускаться в погреб?

— Когда собирается войско атомов, у них возникает желание кинуться на врага, — донесся голос Александрийского и исчез, заглушенный звоном в ушах. Лидочка еще не видела ничего, но с внутренним предчувствием, точным и неотвратимым, она уже знала, что найдет сейчас на полу погреба, и страшилась сделать еще шаг вниз, но и не могла вернуться к Александрийскому, пока не убедилась в том, что права.

Придерживаясь рукой за отвратительно холодную и влажную стену, Лидочка спустилась вниз. Нога ее попала в воду — ботик сразу промок.

Тело Полины — Лидочке пришлось присесть, чтобы дотронуться до него, — показалось сделанным из скользкой ледяной глины. Лида сначала дотронулась, обожглась скользким холодом, только потом различила в полутьме белое, с открытыми большими глазами лицо…

Видно, она все же на несколько секунд или минуту потеряла сознание, потому что снаружи донесся трубный глас Александрийского:

— Что с тобой, Лидия?

— Я иду, — сказала Лида, — я иду, — повторила она, потому что других слов не помнила.

Она упала на руки Александрийскому. Тот не ожидал этого и не смог ее удержать, и потому Лидочка уселась на землю, к счастью, не на желтую глину.

— Она там, — сказала Лидочка.

* * *

Александрийский был безжалостен. Подняв Лидочку на ноги, он потребовал, чтобы она закинула голову и считала до ста и не думала о том, что увидела в погребе.

А Лидочка и не думала об этом. Как ни странно, страх миновал почти сразу после того, как она вылезла на свежий воздух. Конечно, больше всего на свете Лидочке хотелось забраться в постельку, закрыть глаза и быстро-быстро заснуть. Но она понимала, что Александрийский этого не позволит. Александрийский был сердит на себя, потому что не поверил в важность улики, которую можно было назвать «тайна желтого следа», и потому потерял лицо — в погреб пришлось лезть Ватсону, и именно Ватсон совершил открытие, когда Шерлок Холмс рассуждал о делении атомов.

Но сам Александрийский в погреб, конечно же, не полез, зато, пока Лидочка приходила в себя, он разрабатывал схему дальнейших действий. Больше таких ошибок не должно быть!

— Вам лучше? — спросил он.

— Мне хорошо, — попыталась ответить с иронией Лидочка. Иронию Александрийский не уловил.

— Если Полину убил Матвей, — сказал Александрийский, — то остается надежда на то, что, каким бы соблазнительным ни казалось сотрудничество с ним для Алмазова, он не решится пригреть элементарного убийцу. Нам остается главное: поймать Матвея на месте преступления.

— На каком?

— Когда он будет прятать труп. Поезд Троцкого отходит на задний план.

— Но он же спрятал Полину!

— Ничего подобного! Здесь он ее не оставит. Он дождется темноты и унесет тело к пруду… или в лес.

— Откуда вы все знаете?

— Если бы вы задумались, пришли бы к тому же выводу. Убийца — человек в этом деле неопытный. Иначе бы не волок жертву по коридору, не прятался бы, испугавшись чего-то, к вам в комнату, не убегал бы, бросив труп, не гонялся бы за вами по коридорам… Масса всевозможных «не»! Я утверждаю, что ночью, пока мы все были внизу, убийца вернулся к вам в комнату, утащил труп через кухню сюда…

— Почему тогда он не отнес его до пруда?

— Он не посмел надолго уйти из дома. А вдруг вы поднимете шум и начнут проверять комнату за комнатой? А его нет. Он и поспешил домой.

— А письмо? — спросила Лидочка.

— Какое письмо?

— Письмо Полины, в котором она сообщает, что уезжает.

— Может быть, она и в самом деле собиралась уехать, но Матя ее догнал…

Лидочка понимала, что Шерлок Холмс не прав — Полина не стала бы уезжать, оставив кастрюлю у Лидочки.

— Нет! — Лидочка замерла. Она решила задачку! — Я поняла! Это Матя! Он надеялся, что, если Полина уехала, ее не станут искать. И написал записку! Он сам написал, а не Полина. Она была уже мертвая!

— Что натолкнуло вас на такую версию? — вежливо спросил Александрийский. В вопросе не хватало только обращения «коллега».

— Грязный след на подоконнике. Не Полина же залезала к себе в окно! Матя залез, написал записку. С точки зрения преступника это правильный шаг. Я об этом уже где-то читала!

— Но ведь записка подписана Полиной!

— Трудно мне с вами, Шерлоками Холмсами, — заявила Лидочка. — А вам приходилось видеть письма, написанные Полиной? Да просто никому не пришло в голову выяснять: ее это почерк или чужой. Даже Алмазову. Но только Мате надо, чтобы Полина благополучно уехала и все о ней забыли.

— И тут он узнает, что забыли не все. Что вы разговаривали с Полиной перед ее смертью, а Альбина этот разговор подслушала и передала Алмазову.

— Да, вся его выдумка с отъездом Полины оказалась зряшной.

— Теперь осталось только доказать, что убийца — Матя, и все станет на свои места. Тогда мы с вами можем подавать документы в МУР на должность сыщиков, — сказал Александрийский.

Они остановились перед дверью в дом.

— Нет, — сказала Лидочка, — нас не примут по классовому признаку.

— У меня трудовое происхождение, — возразил Александрийский. — Мой дедушка был священником, а папа — всего-навсего профессором Дерптского университета.

«Странно, мы даже шутим, как будто забыли, что рядом лежит несчастная мертвая женщина, что среди нас ходит ее убийца, который готов убить снова. Только что я буквально умирала от ужаса, меня мутило, я дрожала, а сейчас я уже улыбаюсь в ответ на вольтеровскую усмешку профессора».

— А что мы будем делать дальше? — спросила Лидочка. — Мы забыли договориться.

— Ждать темноты, — сказал Александрийский. — Раньше он не посмеет перетаскивать тело.

— Вы уверены?

— Он ни за что не оставит Полину в погребе, — сказал Александрийский. — И вы бы тоже не стали так рисковать: погреб буквально в шаге от кухни, туда прибегают играть детишки из деревни, туда могут заглянуть влюбленные — да мало ли что? Нет… Матвей не посмеет его там оставить. Особенно теперь, когда он понимает: труп Полины — приговор ему и его чертовой бомбе.

— А когда станет темно?

— Когда станет темно и тихо, убийца выйдет из дома, вытащит из погреба труп и понесет его вниз, к прудам. Или, если решит, что пруды слишком очевидное место для того, чтобы прятать трупы, потащит его дальше, закопает в лесу… я не знаю, чем все кончится. Но я знаю, чем начнется. Значит, с наступлением темноты мы должны наблюдать за погребом. И увидим убийцу. А сейчас мне надо отдохнуть. Вы совершенно забыли, что я старый больной человек.

— Да, забыла, — сказала Лидочка. — Вы не производите