и след простыл. Минуты проходили, потом в коридоре послышались шаги. Вошла Каролин Дальри, еще красивее, чем он ее помнил. Ему даже захотелось, чтобы всего этого не было, но женщина стояла перед ним, живая, решительная и бесконечно очаровательная. Взгляд ее нежных глаз успокаивал. По комнате она перемещалась с достоинством, даже если надо было просто дойти до раковины и тщательно вымыть руки. Затем она уселась на высокое сиденье перед монитором в нескольких сантиметрах от него. И тут же теплая волна нахлынула и затопила его.

— Здравствуйте, месье Сирски. Если вы не будете двигаться и будете дышать как положено, процедура продлится три-пять минут. Я введу фиброскоп вам в рот, далее — по пищеводу вплоть до двенадцатиперстной кишки. Это эластичный шланг, внутри которого находится оптическое волокно длиной шестьдесят сантиметров. С помощью него я смогу осмотреть ваш пищеварительный тракт и взять анализы для выяснения, не бактериологический ли характер носят очаги воспаления. Для того чтобы фиброскоп легко прошел в пищевод, вам нужно сделать энергичное глотательное движение. Но главное — расслабьтесь и глубоко дышите, это самое главное, иначе процедура будет мучительной и для вас, и для меня.

Она улыбнулась. Сердце у него защемило.

— Это не очень приятно, и вам может показаться, что вы задыхаетесь. Но это только ощущение, волноваться нечего. Есть у вас вопросы?

— Нет, я полностью вам доверяю.

— Прекрасно. Смотрите на меня и не дергайтесь. Широко откройте рот. Сестра сначала обработает вам слизистую анестетическим спреем. Похоже на ощущения, которые вы испытываете, когда вам лечат зубы, — нёбо и гланды теряют чувствительность. Минут через двадцать это ощущение исчезнет.

Сестра исполнила свою миссию, доктор Дальри поднесла руки ко рту пациента и осторожно ввела в него фиброскоп. Ощущение было действительно не из приятных, но Нико постарался не двигаться, как будто полностью владел собой. Он не мигая смотрел на молодую женщину, стараясь воспользоваться каждым мгновением, проведенным рядом с ней, пусть даже в столь маловыигрышном положении. Врач его хвалила за правильное поведение, постоянно подбадривала, показывая, как продвигается фиброскоп. Ее присутствие было лучшим лекарством от стресса в подобный момент. Действительно, самое большее через пять минут, как и было сказано, процедура закончилась. Нико был почти в отчаянии.

— Желудок в прекрасном состоянии, — объявила Дальри. — Есть, как я и думала, небольшое воспаление в области двенадцатиперстной кишки. Ничего серьезного, это отлично лечится. Но надо было в этом убедиться.

— И какова наша дальнейшая программа? — спросил Нико, вдруг почувствовав себя свободно.

— Я выпишу вам рецепт. Три месяца будете принимать противокислотные препараты и попробуете немного изменить вашу жизнь: отдых, спокойствие, сбалансированное питание…

— Это не актуально…

— Это означает, что кривая преступности растет?

— Именно так.

— Хорошо! Можете одеваться и забрать свое оружие.

— И это все?

— Что значит — все?

— Больше ничего? Когда я вас снова увижу?

— Приходите месяца через два.

— Так долго?

Доктор Дальри рассмеялась:

— Обычно пациенты скорее радуются, когда я им сообщаю подобную новость. Это означает, что все хорошо, месье Сирски. И вас это должно радовать. Как только у меня будут результаты анализов, я вам сообщу, не нужно ли изменить назначения. Но сомневаюсь…

— А… ладно… спасибо…

Нико не знал, как продолжить разговор. Что говорить? Что он считает, что она соблазнительна, и что он хотел бы встретить ее в несколько иной обстановке? Она протянула ему руку, которую он с неохотой пожал — рукопожатие означало конец проведенному вместе времени. Нико вышел из смотровой. Внутри него образовалась полная пустота. Он открыл уже было дверь на улицу, но решил вернуться. Навстречу ему шла сестра, проводившая подготовительные процедуры.

— Простите, мадам, — остановил он ее, — не знаете ли, в котором часу доктор Дальри заканчивает сегодня работу?

Сестра смерила его удивленным взглядом:

— Я не могу сообщать подобного рода информацию, месье.

Настаивать было нечего, однако Нико не успокоился и вытащил свой жетон полицейского.

— Я повторяю свой вопрос! — раздраженно заявил он.

— Вы что думаете, что врач работает от и до? Что за наглость! Доктор Дальри заканчивает поздно вечером, если у нее нет ночного дежурства.

Нико поднял руки — все-все, сдаюсь! — и, ни слова не говоря, зашагал прочь.

Каролин Дальри переходила от одного пациента к другому. Больница была ее жизнью. У нее были прекрасные способности, но то и дело приходилось доказывать, что она достойна докторской степени, полученной в тридцать шесть лет. Ни минуты отдыха, впрочем, подобное поведение заставляло замолчать завистливых коллег в белых халатах. Она сдала экзамен на степень бакалавра в пятнадцать лет и давно привыкла сражаться на территории, не предназначенной для ее возрастной категории.

— Доктор! Каролин! — окликнули ее из коридора.

Каролин обернулась: к ней ринулась сестра из приемного покоя.

— Ваш пациент, ну, знаете, этот комиссар полиции, он меня спрашивал, в котором часу вы сегодня заканчиваете. Даже сунул под нос свой жетон, чтобы получить информацию! Я ему, конечно, объяснила, что мы здесь не работаем от сих и до сих. Он ушел несолоно хлебавши. Он к вам неравнодушен, доктор! — заключила сестра, хитро взглянув на Дальри, и повернулась на каблуках.

Комиссар Сирски! Наверное, бабник, подумала Каролин.

* * *

Бессонная ночь. Профессор Армель Вилар домой не пошла. Да и зачем? Пока она приводила в порядок труп второй жертвы, ей в голову пришло мудрое решение: заняться административными делам, ведь на них никогда не хватает времени. На письменном столе кипами громоздились медицинские отчеты, которые надо было перечитать и подписать. Она рьяно взялась за дело, от которого ее отвлекли только звуки шагов в коридоре: первые служащие Патологоанатомического института направлялись к своим рабочим местам. Тут она подняла голову и протерла глаза. В кабинете появился один из коллег с чашкой дымящегося кофе в руках.

— Госпожа директор, вот и кофе, — объявил он, ставя чашку прямо перед ней.

— Спасибо, Эрик, очень мило с вашей стороны. Кофе действительно кстати.

— Судя по всему, вы отсюда не уходили. Нашли что-нибудь интересное?

— О чем вы?

— Ну что вы… У нас все знают, что вы приехали сюда вчера вечером из-за второй жертвы серийного убийцы. Разве не так?

— Я решила назвать его «парижский бичеватель», так легче. Он наносит своим жертвам тридцать ударов плеткой, ни больше ни меньше, ровно тридцать, а потом — удар кинжалом. Не очень-то веселая картинка, а? Этот тип прекрасно осведомлен о наших технологиях, а значит, и чертовски осторожен.

— Но профессор Вилар и дивизионный комиссар Сирски располагают всем необходимым, чтобы найти его, не так ли?

— Мне не нравится столь циничный тон, доктор Фьори.

Молодой человек