А пока что прокурор хотел, чтобы его постоянно держали в курсе дела. Это были непростые процедуры, имевшие целью гарантировать регулярность проведения операций и охрану прав защиты.

Закончив говорить по телефону, Нико попросил, чтобы к нему в кабинет привели Поля Террада. Это был тот редкий случай, когда он брал на себя ответственность за ведение допроса, что обычно входило в обязанности соответствующего подразделения. Но дело выглядело необычным, и он должен был погрузиться в него глубже, впрочем, его подчиненные ничего другого и не ждали.

Терраду было под сорок. Рост — около метра восьмидесяти, лицо бледное, глаза красные. Он сел напротив комиссара Сирски, и Нико тут же заметил, как у него трясутся руки. Хотя по телевизору и показывают, что допросы ведут несколько человек, на самом деле этим занимается один, и дознаватели сменяют друг друга, если не могут заставить говорить своего собеседника. Иногда они брались за дело вдвоем, но и только, и без всякого насилия, даже если речь шла о закоренелом преступнике. Нико было известно только одно отступление от этого правила: когда в начале 1998-го арестовали наконец Ги Жоржа, убийцу восточных кварталов, который изнасиловал и убил по крайней мере семь молодых женщин, морду ему все-таки набили. Но никогда никаких наручников, в чем обвиняли бригаду после самоубийства Ричарда Дурна, устроившего бойню в Нантере в марте 2002-го. Методы ведения допросов с тех пор не изменились, разве что из предосторожности на окна поставили решетки.

— Что происходит? — всхлипнул Поль Террад. — Почему ее убили? Почему с ней сделали это?

Вопросы звучали простодушно, но, подумал Нико, подобное простодушие не гарантирует невиновности того, кто их задает.

— Именно это я и хочу выяснить, — ответил полицейский. — Вам предстоит нелегкое испытание, я советую обратиться к врачу. Если хотите, мы тут сами можем вам что-нибудь дать. Может быть, предупредить кого-то из близких?

— Да, у Мари-Элен в Париже живут родители и два брата в провинции. И бабушка тоже. И потом, есть и мои родственники тоже.

— Мы поможем вам поговорить с ними после нашего разговора, хорошо?

С явной неохотой Поль Террад согласился.

— Вам есть где спать? Я хочу сказать, что вы не сможете в ближайшее время вернуться к себе. Ваша квартира опечатана до нового приказа, вы это понимаете?

— У меня сестра недалеко живет. Я побуду у нее.

— Договорились. Вам нельзя быть одному, — участливо произнес Нико. — Как вы думаете, что могло произойти?

Поль Террад всхлипнул, и слезы покатились по его впалым щекам. Его «не знаю» прозвучало еле слышно.

— Кто-нибудь мог желать зла вашей подруге или вам?

— Никто.

— Никаких связей на стороне?

— Да что вы! — Поль Террад был явно возмущен.

— А у мадемуазель Жори?

— Да что вы, нет! Мы живем вместе уже четыре года, и все было прекрасно. Мы хотели создать семью… Она очень хороший преподаватель, очень ответственная. Она никогда не пропускала лекции, поэтому на факультете и заволновались.

Поль Террад выглядел потерянным. Он не мог понять, надо ли говорить о Мари-Элен в прошедшем времени или в настоящем. Так почти всегда случается с близкими погибших — им необходимо время, чтобы осознать случившееся.

— Так как с факультета мне никогда не звонили, я встревожился и решил не звонить, а пойти туда. Она… она там лежала… Я сразу понял, что она… она…

— Представляю, какой это был для вас удар. Только зверь мог совершить такое. Может быть, кто-нибудь, кого вы знаете…

— Этого не может быть. Мы порядочные люди.

— Тогда — деньги?

— Да нет. Мы вдвоем неплохо зарабатываем.

— Ну, может быть, семья, какие-нибудь особые сложности?

— Нет, никаких. Я правда не знаю, чем вам помочь.

— Иногда все бывает очень просто. Иногда какой-нибудь родственник уродует жертву, чтобы скрыть свое преступление.

— Я не могу в такое поверить. Мари-Элен была такой… милой, великодушной, заботилась о других… Не любить ее было невозможно.

Его душили рыдания. Казалось, он не лгал. Впрочем, возможно, только казалось. Нико захотелось поверить этому человеку, но опыт подсказывал: нельзя доверяться, нужно быть настороже. Садист-убийца способен обмануть кого угодно.

— Вы можете нас подтолкнуть на что-нибудь… — снова заговорил Нико.

Поль Террад бросил на него вопросительный взгляд, в котором теплилась надежда.

— Если составите подробный список членов вашей семьи, друзей и сотрудников, с которыми она общалась на работе.

— Конечно, я это сделаю.

— Не сомневаюсь. В сложившихся обстоятельствах… Оставьте свои координаты — вы мне еще понадобитесь. А теперь мои службы соединятся с вашей сестрой и попросят ее за вами заехать. Мне очень жаль, что это случилось с вами и вашей подругой…

От этих слов, возвращавших его к пережитому, Поль Террад сгорбился еще больше. Мужчины встали со своих мест и попрощались.

* * *

У Мари-Элен Жори не было лекций в понедельник утром, утро было в ее распоряжении. Ее друг ушел из дома около половины девятого и прямехонько направился к себе в офис. Свидетели подтвердили, что в девять он был на месте. Тридцати минут как раз хватало, чтобы взять машину и доехать до работы. Майор Кривен это лично проверил с хронометром в руке. Часов в десять мадемуазель Жори вышла за газетой и хлебом. Обычный обмен любезностями с продавцами. Одна из соседок, пожилая дама, встретила ее немного позже, когда мадемуазель Жори возвращалась домой. И никто ничего не знал о времени между этим моментом и тем, когда она переступила порог собственной квартиры. Встретила ли она кого-нибудь на лестнице? Открыла дверь посетителю? Сплошные вопросы — и никаких ответов. Как бы там ни было, дверь никто не взламывал. Бригада дознавателей продолжала расспрашивать соседей. Может быть, кто-нибудь смотрел в окно и видел молодую женщину?.. Кривен разделял разочарование своего патрона: серьезной информации с этой стороны ждать было нечего. Он решил вернуться на набережную и составить график передвижений жертвы: необходимая деталь для полноты картины.

* * *

Уголовная бригада была выстроена строго иерархически. Двенадцать групп, объединенных по три под руководством глав подразделений, которые все были комиссарами полиции или действующими майорами. Подчиняясь начальнику бригады или заместителю, они-то и составляли действующую силу знаменитого убойного отдела — около ста человек, находившихся на государственной службе, среди которых пятнадцать женщин. Эта центральная бригада — точно так же, как и бригада по борьбе с организованной преступностью, защите несовершеннолетних, светская бригада, занимавшаяся борьбой с бандитизмом и наркотиками, — находилась в подчинении заместителя регионального директора Уголовной полиции; над ним располагался региональный директор, над которым, в соответствии с иерархией, существовало еще два начальника: префект полиции и, наконец, на самом верху