Джэнси шагнула вперед. Вокруг нее кишмя кишели мумии. Солдаты Ворошека были неуклюжими, их оружие на длинных древках не годилось для ближнего боя, но их все равно было очень много.

Слишком много, если бы она позволила себе над этим задуматься, но в схватке Джэнси Гейн руководили рефлексы и жажда крови.

Она наотмашь разила Кастратором направо, а краем щита – налево, уравновешивая удары с обеих сторон. Острие на выступе щита действовало не столь эффективно против мумий, как против живых – в полном смысле слова живых – противников. Тогда она стала бить краем щита по их глазам, разбивая провалившиеся глазные яблоки и кости глазниц. Эта тактика, по-видимому, оказалась успешной, так как один солдат остановился и, топчась на месте, начал неуверенно тыкать в воздух своей алебардой.

Наемник-эльф сражался в кольце врагов по другую сторону от гребня. Удар гизармой отрубил ему обе ступни.

– Смерть и Слава! – воскликнул эльф, шагая вперед на щиколотках. Он оставлял за собой круглые лужицы золотистого ихора . Его крис с волнистым лезвием одним ударом обезглавил пару мумий.

А мумия, которая отрубила наемнику ступни, согнулась и со свистом нанесла еще один удар своей гизармой. На этот раз солдат постарался изо всех сил. Широкое лезвие, на котором была изображена сцена, где профессора поедают мозг своего коллеги, который не смог использовать инклюзивный язык, отрубило ноги эльфа по колени.

– Я еще и не начал сражаться! – воскликнул наемник, делая еще один короткий шаг вперед. Его крис вспорол очередного мумифицированного солдата. Мумия нагнулась, чтобы рассмотреть урон, тем самым подставив шею под следующий удар криса.

Гизарма описала еще один широкий полукруг, разбрызгивая золотистые капли с загнутого конца лезвия. У Джэнси было слишком много своих забот, чтобы проследить за результатом, но она могла бы поклясться, что наемник ухитрился прикончить по крайней мере еще одну мумию, подпрыгивая на костях таза.

Джэнси, в свою очередь, взвыла и крутанулась на пальцах правой ноги, описывая в воздухе восьмерку Кастратором. В высшей точке дуги топор обезглавил парочку солдат Ворошека. Когда лезвие опустилось, оно подрезало одну мумию по колени и еще одну – по щиколотки.

Две последние все еще представляли некоторую опасность. Когда мумии свалились на землю, Джэнси раздавила их черепа в пыль подошвами своих кованых сапог.

О ее шлем звякнула гизарма и прошлась лезвием по спине. На мгновение глаза Джьнси заволокло туманом. Она резко обернулась и рубанула горизонтально по хрупкому черепу мумии на уровне глазниц.

– Я его держу! – закричал наемник-человек. Джэнси оглянулась через плечо. Наемник отпрыгнул в сторону, беспорядочно размахивая руками, чтобы отвлечь мумию, которая пыталась ткнуть своей алебардой с пикой на конце в спину Джэнси. – Я его…

Крак!

На наемнике была надета кираса из вареной кожи. Пика, квадратная в сечении и поэтому прорезавшая дыры с четырьмя краями под девяносто градусов, на ладонь вышла из его спины.

– Гораздо, гораздо лучше я справляюсь… – произнес наемник.

Джэнси обезглавила мумию, которая пыталась вытащить алебарду из груди парня.

– …чем когда-либо прежде.

Калла и Сомбризио прикончили мумифицированного солдата. Он рухнул и превратился в кучу тряпья, ржавых доспехов и облачко запаха кедрового масла. Этот был последним из солдат, преграждавших им путь, хотя вся линия гребня позади отряда людей теперь кишела солдатами Ворошека. Мамонты тоже шагали к гребню. Их паланкины свалились, когда лопнула сгнившая кожа упряжи.

– Вперед, вперед, – пробормотала Джэнси. Остаток ее отряда уже несся вперед со скоростью, которую не могли развить мумифицированные мускулы. Калла Малланик предложил Джэнси руку, зная, что последствием безрассудной ярости бывает сон, глубокий, как смерть, – а сон в такой момент был бы верной смертью.

Они, спотыкаясь, бежали по твердой поверхности водораздела. Все, за исключением того, что находилось прямо перед ней, исчезло в сером тумане усталости. Взгляд Джэнси на окружающий мир свелся к заднице гнедой вьючной лошади, которая то и дело задирала хвост. Не хватает только, чтобы это животное наложило кучу именно сейчас.

– А вот многие, – пропела Сомбризио голосом, скрипящим, словно серебряная точилка для мелка, – после того, как их жизни были спасены волшебным перстнем, сказали бы: «О, как бы нам отблагодарить этот перстень?» А другие, конечно, подумали бы: «Какого черта, давайте запихнем нашу благодетельницу в самый затерянный город, какой только сможем отыскать…»

* * *

Когда климат изменился, упавшее дерево было погребено лессом, но не окаменело. Собственно, судя по тому, как дерево стонало, когда огонь костра проник внутрь ствола, оно даже мертвым по-настоящему не было.

Ну, к утру оно станет мертвым, за исключением, возможно, кончиков ветвей.

Сквилл сидел на корневище дерева, слегка отшатываясь, когда тонкие корешки извивались вокруг него в агонии. Пылевые дьяволы, возможно, те же самые, которые откопали армию Ворошека, совсем недавно очистили от лесса это дерево. Для путешественников это было большой удачей. Однако нет такого блага, которое не обернулось бы для кого-нибудь злом: дерево вовсе не испытывало радости от такого поворота событий.

– Позывной «Крылатый Дракон-2» – базе «Крылатый Дракон», – повторял связист. – Отвечайте, прием.

Но ему отвечало только завывание атмосферы.

– Черт бы его побрал! – выругалась себе под нос Джэнси. – Не такое это место, где мне хотелось бы слушать, как воют души во тьме!

– Сквилл говорит, что ему придется вызывать их всю ночь, – мягко сказал Калла Малланик. – Его чары плохо распространяются при свете солнца. Демоны связи стесняются заниматься любовью при дневном свете.

– Кого, Хел побери, волнует, распространяются ли чары? – осведомилась Джэнси. – Я не стану возражать, если он засунет эту свою двенадцатифутовую волшебную палку прямо в свою специализированную задницу!

– Не хорони меня там… – пели четверо уцелевших наемников слаженно, как в парикмахерской, – …в одинокой прерии…

– Пресвятая Сиф, интересно, у нас когда-нибудь истощится запас наемников? – пробормотала Джэнси. Мысли ее метались в диапазоне от мрачных вообще до мрачных о конкретных проблемах, которые она не в силах была решить.

– Где воют койоты… – пели наемники, словно пропащие души в приемнике специалиста по связи. – …та-а-ак грустно.

– О, по-моему, все будет в порядке, – успокоил ее Калла.

– Как ты думаешь, здесь есть поблизости таверна, где мы могли бы пополнить их запас, если бы возникла такая нужда? – спросила Джэнси. – Отшельник! Здесь где-нибудь есть таверна с наемниками? Меня не волнует, если они окажутся не того сорта.

– Ну, не очень-то поблизости, – с сомнением признался отшельник. – Собственно говоря, довольно далеко, сказать по правде.