Циприан вскочил, забыв о том, что только что собирался сделать замечание Готе, который усердно выковыривал из ролов зернышки риса и бросал их в заварочный чайник.

Спустя минуту внимание Готи было полностью поглощено сценой, разыгрывающейся на парковке. Вначале все трое — Циприан, Верена и незнакомый ему мужчина — разговаривали. Потом они стали размахивать руками. Затем незнакомый мужчина вдарил головой в живот Циприана. Циприан согнулся пополам, а те двое, уехали на шикарной машине, кажется на «ягуаре».

Готе казалось, что он смотрит фильм, но когда Циприан пришел в себя и в ярости направился к своей «мазде» (по законам жанра должна была состояться погоня), мальчик стремглав выбежал из бара и почти бросился на капот. Усаживаясь в автомобиль, он успел сделать нос официанту, выскочившему из бара со счетом в руках.

Погони, однако, не состоялось — «ягуар» давно уже скрылся из виду. Искоса взглянув на расстроенного Циприана, Готя счел за лучшее помолчать. Так, в молчании, они и доехали до самого дома.

С некоторых пор в нем вызревал замысел — смелый и дерзкий. От одной мысли, что его удастся осуществить, Циприана начинало трясти от возбуждения и… страха. Так, наверное, бывает с маленьким ребенком, который тянется ручонкой к кастрюле с кипящей водой: мама говорила, что нельзя, а все равно хочется потянуть ее на себя.

После трех обязательных танцев (танго, английского вальса и румбы) участники должны были продемонстрировать номер по выбору. Они с Ядей решили, что это будет ча-ча-ча. На репетициях получалось в целом неплохо, но… все равно не то. В глубине души Циприан мечтал совсем о другом. Мечтал — и не мог сказать об этом Яде, не находил слов. Он боялся, что она его не поймет, поднимет на смех. Поэтому сейчас, чтоб отвлечься от дурных мыслей, он сосредоточился на говяжьем фарше, минуту назад принесенном из углового гастронома. Фарш лежал на столе, ожидая своего звездного часа. На кухне Циприан был полный профан, но сейчас он взывал к дремлющему кулинарному инстинкту. Он пригласил на обед Ядю и Густава, и перед ними не хотелось ударить лицом в грязь.

Переложив фарш в миску, Циприан посыпал его солью, перцем и майораном. Затем вбил сырое яйцо — его едва не стошнило при виде белка — и задумчиво повертел в руках пресс для чеснока. Чеснок, конечно, опасная штука, но он же не собирается целоваться! Всего-навсего дружеский ужин, и только… Воодушевленный этой мыслью, он выдавил зубчик, потом еще два.

Ладно, с фаршем, кажется, все, но на очереди было кое-что посерьезнее. Сколько добавить муки? Пшеничной или картофельного крахмала? Циприан покопался в памяти, пытаясь разложить на составляющие восхитительный вкус из детства. Не может же он вот так, после стольких лет редких контактов, позвонить маме и спросить, как готовить картачи — клецки, начиненные мясом! Закрыв глаза, Циприан мгновенно представил огромное блюдо, а на нем — плавающие в масле, облепленные румяными шкварками вкуснейшие штучки. Отогнав видение, он вытер руки о фартук и поплелся к компьютеру, чтобы просмотреть сайты, посвященные польской кухне.

На часах было без пяти четыре. Уже в лифте Ядя поправила на Готе выходной костюмчик, извлеченный накануне со дна старого чемодана. Задравшийся кончик черного бархатного воротничка никак не хотел лежать ровно, и мальчик выглядел как восьмой ребенок дворника, донашивающий одежду за старшими братьями. На Яде было малиновое платье и нитка крупных стеклянных бус, которые при каждом движении тревожно позвякивали. Она чувствовала себя по-дурацки. Бусы раздражали ее; всю дорогу она почему-то вспоминала дешевые шторки для дверных проемов. В семидесятых они были очень модными, и Ядя просто бредила ими. Но в доме тети на дверях висела цветная клеенка, порезанная соломкой…

Циприан открыл им, прежде чем зазвонил звонок. В фартуке с мухоморами он выглядел прикольно. Кончик носа у него был белый, словно танцор только что нюхал контрабандный кокаин. Но это была всего лишь мука.

Встречая гостей, Циприан смущенно улыбался, не зная, куда деть руки, до локтя испачканные какой-то темноватой массой.

— Я сейчас, — сказал он и скрылся в ванной.

Из глубины квартиры, необъятной, как дворец польских королей, лилась успокаивающая музыка в стиле диско. Ядю охватили сентиментальные чувства. Под андрогинные завывания «Вее Gees» она поплыла к роскошной софе, большей, чем весь ее чердак. Тем временем Готя осматривал квартиру с первобытным блеском в глазах. Время от времени раздавался терпеливый голос Циприана, вводившего мальчика в волшебный мир современной цивилизации. Заинтригованная восторженными возгласами, Ядя прошла в кухню, чтобы оценить в полной мере:

— индукционную панель, на которой под воздействием магнитного поля вода закипала за нескольких секунд; плита при этом оставалась такой холодной, что на ней можно было заниматься сексом;

— однокамерную духовку, позволяющую одновременно печь ванильный пирог и готовить вонючую треску; запахи при этом не смешивались, так как подаваемый инфракрасными лучами воздух циркулировал по специальным желобам;

— холодильник с двумя дверцами, в котором продукты обрабатывались ионами серебра, дабы продлить их сохранность и предотвратить порчу.

Именно у холодильника на Ядю снизошло озарение, почему Циприан так молодо выглядит. Ведь это лучше любой кислородной камеры! Будь у нее такой агрегат, она бы сидела в нем днем и ночью, молодея не по дням, а по часам.

В ванной комнате, кроме джакузи, на нее произвела впечатление стиральная машина, которая умела сушить и гладить.

Подошедший Циприан объяснил, что вся домашняя техника выполнена по новейшей технологии fuzzy logic, а дизайн проектировал известный японский художник, в силу чего его, Циприана, беззаботная жизнь отягощена двумя крупными кредитами, которые не дают ему спокойно спать.

Чтобы переварить впечатления, Яде необходимо было зайти в туалет. Поднявшись с изящного унитаза, она стала искать кнопку слива. Увы, на идеально гладких красно-мраморных стенах таковой не обнаружилось, а на резервуаре с водой равнодушно светился один только маленький красный индикатор. Ядя дотронулась до него в полной уверенности, что сейчас ее шибанет током. Но ничего такого не произошло, а в фаянсовой раковине по-прежнему стояла желтоватая жидкость. Даже в навороченном доме Ули не было таких чудес, и Ядя запаниковала. Черт бы побрал, какой-то кошмар! Когда она уже готова была расплакаться от отчаяния, Циприан постучал в толстую, из матового стекла, дверь:

— Извини, я пульт от сливного бачка забыл положить. Ты не представляешь, что я пережил, когда он куда-то задевался! Три дня воду не мог спустить, пока не приехали из сервисного центра. Эта техника нас когда-нибудь прикончит…

В столовой они уселись за деревянный стол оттенка теплого кедра. Клецки пахли умопомрачительно. Вначале Ядя была уверена, что их доставила какая-то фирма, развозящая ресторанную еду, но чудовищный бедлам на кухне не оставлял никаких сомнений, что к клецкам приложил руку сам хозяин.

Готя отправил в рот первый картач, выпучив глаза, проглотил его и, слизывая с подбородка стекающий жир, сказал: