Но с банкетом им не очень повезло — со столов по большей части все уже было сметено. Остались только пестрые пирамиды из цветов (к сожалению, несъедобных) и блюда, вид которых вызывал подозрение. Пока они стояли с пустыми тарелками, раздумывая, стоит ли рискнуть попробовать мини-рулетики с глазами наверху, в Циприана вцепилась какая-то дама с килограммом золота в одних только ушах.

— Ах, дорогой мой! Как давно я тебя не видела! Ты знаешь, я обставила свой маленький домик на Капри. Всего лишь тринадцать спален, так что работы было не слишком много. Ты должен меня обязательно навестить!

Одарив его томным взглядом, она уплыла, покачивая бедрами.

— Кто это? — изумилась Ядя.

— Понятия не имею… — Циприан явно был обескуражен. Выковыряв из рулетика несъедобный орган зрения, он осторожно откусил. — Хм… вкусно… — Прихватив с собой все блюдо, он потащил Ядю к открытому окну. — Знаешь, по сути дела это и неважно. Здесь так принято. Сегодня пьешь с кем-то, а завтра его и не вспомнишь. Самое главное — произвести впечатление, что ты на дружеской ноге со всеми. Тогда твоя котировка резко возрастает…

Они стояли в сторонке, непринужденно болтая, и им было, в общем-то хорошо, пока проходивший мимо сильно поддатый Молодой не пошутил:

— Ооо… неужто наш доморощенный Ромео со своей Джульеттой? Ой, смотрите, как бы не проткнул вас Амур!

Ядя окинула взглядом банкетный стол. В животе сильно урчало, и она с удовольствием съела бы еще что-нибудь. Канапе из французского вонючего сыра с виноградом уже кончились. Ее внимание привлек гигантский кораллово-красный омар. Он лежал на высоченной горе льда, и никто из присутствующих не отважился нарушить искусной конструкции. И, кроме того, как такое есть?

Оценив свои силы, Ядя решила рискнуть. Но когда она уже нацелилась на рака-переростка, над ухом прозвучало:

— Можно вас сфотографировать? Это будет прекрасный снимок… — Не дожидаясь ответа, молодой человек с профессиональной камерой в руках потащил ее в другое помещение.

Там в огромном кресле в стиле рококо сидел спонсор сегодняшней обжираловки. Он был поклонником «Танцев до упаду» и пожелал запечатлеть себя с участниками программы. Правда, он уже так захорошел, что, подсунь ему мартышек из цирка, он бы не заметил подмены.

Тем временем фотограф суетливо и бестолково компоновал кадр.

— Да-да, вы за шефом, по центру, — скомандовал он Молодому. — А вы, — обратился он к Яде и Верене, — с обеих сторон, головки немного набок и на меня. Отлично! Идеальная симметрия и одни VIP-персоны!

Он уже собирался нажать на кнопку, как вдруг рядом с Ядей встал улыбающийся Циприан.

— Вы можете отойти? Я уже всех расставил для съемки, — разозлился фотограф.

Повисла неловкая тишина, нарушаемая лишь отрыжкой Молодого. «Господи, ну почему я нервничаю так? Мне-то, какое дело?», — подумала Ядя и услышала собственный голос:

— Я фотографируюсь только в комплекте с Циприаном. Особенно сейчас, когда жена… — она назвала имя известного политика, — настояла, чтобы он лично давал ей уроки танца…

Это был блеф, но он сработал. Фотограф моментально утратил интерес ко всем остальным и занялся только Циприаном с Ядей. Пока он щелкал, продюсер заснул. Молодой был в бешенстве. Все его карты были спутан.

Через несколько минут фотосессия закончилась, и Ядя смогла, наконец, отправиться к омару. Она смело сняла его с горы льда. Но омар оказался скользкий — раз, и он уже лежит на полу, а вслед за ним рассыпалась и ледяная пирамида.

На шум из сервировочной вышел шеф-повар.

— Мать честная, мне его утром специально доставили из Марселя, — сокрушенно схватился он за голову.

Но самое плохое было впереди. Молодой и не думал спускать Яде обиду. Постучав ложечкой по бокалу, он с театральной улыбочкой произнес:

— Если всю жизнь имеешь дело только с хот-догами, разве с омаром справиться… Здесь за углом наверняка есть какая-нибудь забегаловка, почему бы вам туда не сходить?

Собравшиеся сдержанно заулыбались. А через минуту они уже хохотали во все горло, потому что Циприан подошел к оратору, профессионально выкрутил ему ухо и громко приказал:

— Чего же ты стоишь, олух? А ну гони за сосисками, и побыстрей! По одной для всех за мой счет!

«Мать честная! Ну, прямо-таки рыцарь!» — подумала Ядя не без иронии.

Во время очередных съемок пришло страшное известие. Мобильник режиссера зазвонил как раз в тот момент, когда снимали нервный срыв физика-ядерщика (дубль два). Он несколько секунд слушал внимательно, затем побледнел, уронил с носа очки и весь согнулся, будто ему дали под дых. Ужас в близоруких глазах нарастал с каждой минутой.

— Вот и все… конец, — прошептал он. — На его наполовину лысом черепе запульсировала вздувшаяся жилка. — Была жизнь, и нет жизни…

— О боже! — замерла вся команда.

— Почтим минутой молчания! — моментально овладела ситуацией секретарша. — Почтим… почтим… — Она сделала паузу, ожидая подсказки. — Простите, а кто, собственно, умер?

Режиссер посмотрел на нее не вполне осознанно и взял бумажный платок, услужливо протянутый оператором:

— Каролик… Мой… хомячок.

В связи с героической кончиной Каролика, застрявшего в трубке пылесоса, весь коллектив до конца дня был свободен. Ядя с такой скоростью неслась по лестнице, что едва не свернула себе шею. И только в самом низу она разразилась непристойным смехом. Циприан и остальные заржали еще раньше, доказывая этим, что звезды и примкнувшие к ним телевизионщики исключительно мерзкие, инфицированные бездушием люди, которые ни во что не ставят… пушных зверьков.

Отсмеявшись, Ядя призналась, что всякий раз, когда кто-то отходит в мир иной, ее распирает глупый смех. Нет, в самом деле, и она не может с эти справиться. Поэтому любые похороны для нее — катастрофа, заканчивающаяся страшным скандалом.

— Это все из-за наших дурачеств в институте, — прорвало ее. — Были у нас парни из Музыкальной академии, и на всех мероприятиях, стоило им выпить, они пели один и тот же рефрен: «Пусть ангелов сонм твою душу возьмет, и из юдоли сей в небеса унесет…» Сначала в стиле heavy metal, потом в манере Джеймса Брауна, а уж когда ребята начинали копировать Кравчика[33], мы все просто писались от смеха. Ну и потом, уже на настоящих похоронах, как только я слышу первые слова, мне конец. Не могу сдержаться, потому что перед глазами все время стоят их идиотские морды. Наверное, придется написать в завещании, чтобы на моих похоронах, тьфу-тьфу-тьфу, не исполняли этого, а то ведь я из гроба, наверное, вывалюсь.

Колоритный анекдот из Ядиной жизни всем запал в душу, и тут пошло-поехало: стоя на перекрестке у студии, веселая гопкомпания начала горланить похоронный гимн, корчась от истерического смеха. Издали это напоминало безумный обряд какой-то секты. Когда наконец все разошлись, еще долго с разных сторон неслось «Ангелов сонмы».