Хотя Выговская пустынь уничтожена и недавно, но выговцы, или поморцы, давно уже не были господами всей беспоповщины. По мере того как они вживались в общую жизнь и шли на соглашения с окружающей средой, от них отделялись те, которые не шли на уступки и основывали новые секты»[54].

Далее Пришвин приводит разговор с одними из таких скрытников по имени Муха:

«– Эх, Михайло,– говорил он, – есть гражданская наука, а есть душевная. Это тоже наука. Я тебе вот что скажу: что ты знаешь, того мы близко не знаем; что мы знаем, того ты близко не знаешь. А если ты хочешь по этому делу идти, то все узнаешь, мы тебе все укажем, на все дадим ответ. Я тебе не отвечу, найдутся умнее меня. Здесь не найдутся, из Ярославля ответ дадут, без ответа не оставим… Вот недавно в Каргополе беседа была, привезли полтораста пудов книг от нас и полтораста от них…

Такие беседы стало возможным для скрытников устраивать лишь после 17 Октября, а раньше было опасно. Старик рассказал мне, как однажды их собрали на беседу, да тут же перевязали и отправили в Сибирь.

– Мы благодарим государя, что дал свободу, мы по нем скорбим… Вот и Алексей Михайлович сначала какой был, а под конец жизни и покорился… Говорить стало свободнее, а из лесов выйти невозможно.

– Да почему же? – спросил я.

– А паспорта-то! Им же дадут петровские паспорта… Ведь Петр паспорта завел, а кто был Петр?..

Муха умолк и значительно посмотрел на меня. Петр был, по мнению Мухи, антихрист.

Скрытники, по смыслу учения, конечно, не должны были иметь паспортов, и, таким образом, выйти из лесов, в самом деле, для них дело почти невозможное. Но не только паспорта им запрещены, а даже за простой ответ на вопрос «откулишний» полагается восемнадцатидневный пост, то есть – почти полное голодание…

– Ты говоришь: из лесов выйти. Хорошо, позовут нас к государю. Ведь тогда уж надо рассказать все… до конца… А разве он выдержит? Не-ет, брат, не выдержит. То же будет, что с соловецкими монахами, как их солдаты на лед выводили, да в ердан окунали, да за ребра вешали. И все тут видели, как ангельские душки в сорочицах на небо отлетали…»[55].

Западное влияние. Псевдохристианские секты

С. Зеньковский в последней главе своей книги «Русское старообрядчество» обращает внимание на появление параллельно со старообрядческими толками и согласиями различных сект, возникших под западным влиянием, а именно о так называемых христовцах, или хлыстах. Он пишет: «Помимо этих старообрядческих группировок, которые в основе все вели свое начало от великого раскола русской церкви в середине XVII века, почти одновременно, но независимо от старообрядчества зародилось и другое религиозное движение, возникшее, видимо, под влиянием западной мистической мысли и укрепившееся в стране уже в третьей четверти того же XVII века ввиду ослабления дисциплины и надзора церкви над паствой во время происходившей тогда на Руси религиозной смуты. Обрядовый и идеологический элементы мышления, столь характерные для старообрядчества, не играли роли в этом движении, ставшем известным под именем христовщины, а позже прозванным хлыстовщиной»[56].

В современной религиоведческой литературе как равнозначные используются термины «хлысты» («хлыстовщина») и «христововеры» («христовщина»). Наименование «хлысты» происходит от встречавшегося в их среде обряда самобичевания или от видоизмененного слова «христы», так как официальные духовные лица считали неприличным в названии секты употреблять имя Иисуса Христа. Христоверы (самоназвание – «люди Божьи», «Христова вера») учили, что Христос уже во второй раз пришел на землю, поэтому они верили, что Христос может вселиться в каждого человека, но для этого необходим строгий аскетизм и молитва в виде «радения», когда верующие приводят себя в состояние религиозного экстаза с целью соединения со Святым Духом.

Основателем секты хлыстов считается крестьянин Костромской губернии Данила Филиппович (Филиппов). Предание гласит, что в 1645 г. в Стародубской волости Муромского уезда Владимирской губернии, в приходе Егорьевском, на горе Городина, сокатил на землю сам Господь Саваоф и вселился в плоть Данилы Филипповича и дал людям 12 новых заповедей. В дальнейшем Данила Филиппович жил в Костроме и умер на сотом году жизни 1 января 1700 г. Так как по учению хлыстов Саваоф сошёл на землю лишь однажды, то преемники Данилы Филипповича были уже «Христами» (помимо христов-преемников в каждой общине также были свои христы). Первым Христом стал Иван Тимофеевич Суслов, проживавший в селе Павлов Перевоз Нижегородской губернии. Второй Христос – Прокопий Данилович Лупкин, живший сначала в Нижнем Новгороде, а позднее в Москве. При Христах были и «Богородицы»: имя первой не известно, а вторую звали Акулина Ивановна. В 1716, 1721 и 1732 годах были возбуждены первые судебные дела о хлыстах. В 1739 г. Сенат постановил выкопать и сжечь тела Ивана Суслова и Прокопия Лупкина, ранее похороненные в Московском Ивановском женском монастыре, в котором они пользовались влиянием среди монашествующих.

О появлении этой секты писали еще в конце 1670-ых годах такие законоучителя Раскола, как дьяк Феодор, инок Авраамий и протопоп Аввакум. Аввакум Кондратьев еще не имея достаточных сведений о хлыстах дал правильное их толкование. «Как писал С. Зеньковский: «Протопоп писал Ионе в середине 70-х годов: «А иже держат Евангелие и Апостол, а святые иконы отмещут, то явные фряги [то есть западного учения] есть, сиречь немцы. И их вера такова: не приемлют святых семь собор[ов], ниже словес святых отец, ни иконного поклонения, но токмо Апостол и Евангелие, и евангелики глаголются, також лютерцы и кальвинцы. Священнический сан, иноческий отринувше; и баба и робя умеюще грамоте, то и поп у них». Не имея в своем далеком Пустозерске точной информации, Аввакум прежде всего обратил внимание на непоклонение иконам и наставничество женщин, которое было характерно для христовцев, имевших не только своих «христов» и «саваофов», но и «богородиц». Кроме того, Аввакум в своем послании предупреждал своих «верных» не только об опасностях христовской проповеди, но и выступал против учения протестантов, будь они последователи сект мистического или рационалистического склада»[57].

У хлыстов существовали отдельные общины, которые назывались «кораблями». Они понимаются в качестве «внутренней», тайной церкви в отличие от «внешних» православных церквей. Эти корабли были совершенно независимы друг от друга. Во главе каждого стоит «кормщик», называемый также Богом, Христом, пророком, апостолом и т. п. Каждый кормщик в своем корабле пользуется неограниченной властью и громадным уважением.

Движение хлыстов с самого начала не было жестко централизовано, являясь своего рода ассоциацией независимых общин.