Шоссе А4 превращается в М4, и я отыскиваю взглядом высотные здания, по которым можно определить, что Брентфорд уже близко. К счастью, светофор на железнодорожном перекрестке горит зеленым, и я проезжаю без остановки, мысленно радуясь, что догадался подвезти Алессию домой и теперь знаю, где она живет.

Спустя шесть минут я останавливаюсь перед ее домом, выпрыгиваю из машины и бегу к входной двери. На траве еще остались снежные шары, здесь кто-то лепил снеговика. Дверной звонок исправно объявляет о моем приходе где-то в глубине дома, но дверь мне не открывают.

«Твою мать».

«Да где она?»

Меня охватывает настоящий страх.

«Где она может быть?»

Конечно! Она приедет на поезде!

Я видел знак – станция у поворота на Черч-Уолк. Пробежав по дорожке обратно, я сворачиваю на главную улицу. До станции меньше двухсот метров. Нужно только повернуть налево.

«Господи, как хорошо, что бежать недалеко».

Сбегая по ступенькам на станцию, я вижу у платформы поезд, идущий в Лондон. Я останавливаюсь и собираюсь с мыслями. Всего две платформы. И я на той, куда приходят поезда из Лондона. Нужно лишь подождать. На электронном табло высвечивается время прибытия следующего поезда: три часа семь минут. На моих часах три часа три минуты.

Привалившись к выкрашенной белой краской железной опоре, которые поддерживают крышу станции, я жду. Вместе со мной еще несколько человек ждут поезда. Большинство прячутся от дождя и ветра под крышей. Холодный ветер несет пустой пакет и хлопает им вдоль платформы, тащит через железнодорожные пути. Каждые несколько секунд я вглядываюсь вдаль, ожидая появления лондонского поезда.

«Давай. Уже пора».

Наконец поезд медленно, очень медленно подъезжает к станции и останавливается. Я выпрямляюсь, в животе тревожно бурчит.

Из вагонов выходят люди.

Всего двенадцать человек.

Алессии среди них нет.

«Твою дьявольскую мать».

Поезд уезжает, и я снова впиваюсь глазами в табло. Следующий состав прибудет через пятнадцать минут.

«Ничего, это недолго».

«Да это целая вечность!»

Хорошо, что я не забыл в спешке пальто. Сегодня жуткий холод. Я складываю ладони лодочкой, дую на них, топаю ногами и поднимаю воротник пальто, стараясь согреться. Засунув руки поглубже в карманы, я шагаю по платформе в ожидании поезда.

Звонит мой телефон. Неужели Алессия?! Чушь, конечно; у нее даже нет моего номера. Звонит Каролина. Что бы ни было ей нужно, подождет. Я сбрасываю звонок.

Пережив невыносимые пятнадцать минут, я наконец вижу поезд из Лондона. Состав медленно подъезжает к платформе и спустя томительную минуту останавливается.

Время замирает.

Двери открываются, и Алессия первой спрыгивает на платформу.

«Ох, слава богу!»

От облегчения я едва не падаю на колени. Один вид Алессии меня успокаивает.

Увидев его, Алессия в изумлении замирает. Пассажиры идут мимо, а они с Максимом молча стоят и смотрят друг на друга, упиваются друг другом. Дверь закрывается, свистнув напоследок сжатым воздухом, и поезд ползет прочь, оставив их наедине.

– Привет, – говорит он, нарушая тишину и приближаясь к ней. – Ты ушла, не попрощавшись.

По ее лицу пробегает дрожь, к глазам подступают слезы, и некоторые скатываются по щекам.

Ее мука отзывается во мне почти физической болью.

– Ох, малышка, – шепчу я и открываю ей свои объятия.

Она прячет лицо в ладонях и плачет. Я растерянно обнимаю ее и прижимаю к себе.

– Я здесь. Я с тобой, – снова шепчу я в ушко, скрытое шерстяной шапкой. Она всхлипывает. Я поднимаю ее личико за подбородок и нежно целую в лоб. – Я не шучу. Я с тобой.

Глаза Алессии округляются, и она в страхе рвется из моих объятий.

– Магда? – шепотом спрашивает она.

– Идем.

Я беру ее за руку, и мы вместе взлетаем по металлической лестнице на дорогу. В моей руке ее холодная ладошка, и больше всего мне хочется привести Алессию в безопасное место. Однако для начала неплохо бы разобраться, что происходит. В какие неприятности она угодила. Надеюсь, она откроется мне и все расскажет.

Мы молча пересекаем дорогу и возвращаемся к дому сорок три по улице Черч-Уолк. Алессия достает из кармана ключ, отпирает дверь, и мы вместе входим внутрь.

Маленький коридор кажется еще меньше из-за двух больших коробок, которые стоят в углу. Алессия снимает шапку и куртку, я забираю их у нее и вешаю на торчащий из стены крюк.

– Магда! – зовет она, ожидая, что подруга спустится к ней со второго этажа, а я тем временем снимаю пальто и вешаю его рядом с курткой Алессии.

Ответа нет. Дом пуст. Я иду за Алессией в крошечную кухню.

«Господи, да это не дом, а скворечник!»

Пока я осматриваю с порога кухню по моде восьмидесятых годов двадцатого века, Алессия ставит чайник. Она в тех же облегающих джинсах и зеленом свитере, которые были на ней пару дней назад.

– Кофе? – предлагает она.

– Да, спасибо.

– Молока или сахара?

Я качаю головой.

– Ничего, спасибо.

Ненавижу растворимый кофе и пить его могу только черным. Впрочем, сейчас не время вдаваться в подробности.

– Садись, – приглашает Алессия и показывает на маленький белый стол.

Я сажусь и жду, наблюдая, как она готовит кофе. Не буду ее торопить.

Себе Алессия заваривает чай, крепкий, с молоком и сахаром, и наконец ставит передо мной кружку с надписью «Футбольный клуб Брентфорда» и логотипом команды. Опустившись на стул напротив, девушка устремляет взгляд на содержимое своей кружки, со щитом «Арсенала», и повисает неловкая тишина.

Наконец я не выдерживаю.

– Ты собираешься рассказать мне, что происходит, или мне самому догадываться?

Она не отвечает, только покусывает верхнюю губу. В другое время и в другом месте я, наверное, сошел бы от такого с ума, но сейчас вид расстроенной Алессии заставляет собраться.

– Посмотри на меня.

Ее большие карие глаза наконец-то встречаются с моими.

– Расскажи, что происходит. Я хочу тебе помочь.

Во власти страха, девушка мелко трясет головой.

Я вздыхаю.

– Ладно. Сыграем в «Двадцать вопросов».

Она заинтересованно смотрит на меня.

– На каждый вопрос ты должна ответить «да» или «нет».

Алессия хмурится и сжимает пальчиками золотой крестик, который висит у нее на шее.