Я кивнула и села.

– Я, пожалуй, нюхну немного наркоты, – сказал он. – Хочешь попробовать?

– Нет, благодарю, – ответила я. – Когда дело касается наркотиков, я становлюсь почти что блюстителем нравственности.

– Это круто, – сказал Эван.

Он подошел к ломберному столику у противоположной стены. Я отвернулась, испугавшись, что зрелище будет чересчур удручающим. Я никогда еще не видела человека, нюхающего кокаин, а уж тем более героин. В Брауне никто и никогда не употреблял наркотиков, вызывающих привыкание, на людях. Если не участвуешь, то и не смотришь.

Через несколько минут Эван сел рядом со мной. Зрачки его слегка расширились, но в остальном он казался прежним.

– Ты когда-нибудь делал себе инъекции? – спросила я.

– Нет, никогда. Я глуп, но не настолько.

Я верила ему, потому что надеялась потрахаться с ним.

Мне приходилось ему верить.

– А ты хоть раз проверялся?

– Да. А ты?

– Угу.

Я проверялась три раза, в последний раз – осенью на первом курсе, когда только начала встречаться с Уиллом. С тех пор я делала минет четырем парням, у которых не было презервативов – но все они утверждали, что абсолютно здоровы, – и разрешила только одному из них кончить мне в рот. Еще двое входили в меня секунды на четыре, после чего я заставляла их вытащить и надеть презерватив. Кроме того, мне делал куннилингус один парень, сидевший на игле, но регулярно проверявшийся и утверждавший, что у него все в порядке. Так что я не лгала, хотя и не была стопроцентно уверена в состоянии своего здоровья. Не думаю, что и Эван врал, но, как бы то ни было, последний анализ он сдавал слишком давно, поэтому тот результат уже ничего не значил. Обсуждение сексуального опыта, которое обычно предшествует сексу, – довольно лицемерное занятие. Оба утверждают, что здоровы, но при этом не спрашивают друг друга, когда сдавали анализы и чем каждый занимался с тех пор, делая вид, что сообщить партнеру, что ты здоров – то же самое, что знать это наверняка.

Эван поднялся, чтобы поставить компакт-диск (он сказал, что это Фред Фрит[75]), а потом снова сел, накрыв наши колени одеялом, и взял меня за руку. Я погладила его большой палец. Он был холодным. Эван наклонился и поцеловал меня. Губы у него были приятными на вкус, но язык – немного горьким, и я вдруг испугалась, что на меня подействует наркотик.

– Может, наркотик подействовать на меня через поцелуй? – спросила я.

– Нет. Он уже попал в мое кровяное русло.

Мы стали целоваться дальше. Он гладил мою грудь через блузку. Я положила ладонь ему на промежность.

– Прости, это все доза, – сказал он, отодвигаясь.

– О-о.

– Но, может быть, завтра, когда я не буду… что ты делаешь завтра вечером?

– Ничего.

– Можно тогда мне прийти к тебе домой? Я играю в баре до полуночи, а потом могу сразу прийти к тебе.

– Хорошо, – сказала я.

Я написала ему свой адрес, а потом Эван проводил меня до такси.

Едва он пришел на следующий вечер ко мне домой, как мы забрались в постель. Мы уже вовсю распалились, когда он, наклонившись в сторону, потянулся к брюкам.

– Надеюсь, не за дозой? – спросила я.

– Нет. За презервативом.

Развернув резинку, он натянул ее, взобрался на меня, покачался минуты три и в изнеможении рухнул мне на грудь. Это был первый нью-йоркский постуниверситетский секс независимой девушки-холостячки, и с сожалением признаюсь: он меня сильно разочаровал. Для меня секс часто оказывается именно таким. Меня гораздо больше завораживают мысли о нем, чем сам акт. И дело не в том, что у меня никогда не было хорошего секса. Безусловно, был. Но только с Уиллом. Это можно объяснить так: а) он мне сильно нравился; и б) я стимулировала себя во время занятий сексом, либо это делал мой партнер. В результате я и испытывала оргазм.

Признаться, мой первый сексуальный опыт был кошмарным. В один из вечеров, свободных от присмотра за близнецами, прогуливаясь по дощатому настилу набережной, я встретила некоего серфера. Ему было восемнадцать, родом парень был из Пенсильвании. Он проводил лето в компании друзей, живущих в одном доме, занимаясь серфингом и покуривая марихуану. Мы обычно встречались с ним часов в десять или одиннадцать, играли в скибол[76]или катались на колесе обозрения, а потом обнимались на скамейках, стоящих вдоль пляжа. Однажды он предложил мне пойти на пляж, и мы в темноте улеглись на песок. Несколько минут парень возбуждал меня пальцем, а потом спросил, можно ли ему вставить.

Секс вызывал у меня жгучее любопытство, потому что мы с Флипом Голдином проделывали в лагере все, кроме самого акта. Мне казалось, что это будет похоже на фейерверк: что-то вроде взрыва, прекрасное и романтичное одновременно. Но я побаивалась, поэтому предупредила в надежде, что он отступится:

– Я девушка.

Но он не отступился. Сказал только:

– Все нормально.

– У тебя есть презерватив?

– Нет, но не волнуйся. Я вовремя вытащу.

И хотя меня учили на занятиях по санитарному просвещению никогда не делать этого не предохраняясь, я испугалась, что, если вдруг сейчас скажу ему «нет», он никогда больше не предложит и я упущу шанс узнать, что это такое. Поэтому я сказала:

– О'кей! – И закрыла глаза.

Он сдвинул в сторону мой купальник, навалился на меня и ввел член в вагину. Меня пронзила опаляющая боль – не такая, как при снятии пластыря, длящаяся одно мгновение и тут же проходящая. Эта раздирающая боль длилась долго, не утихая со временем. Я откинула голову назад и заскрипела зубами, моля Бога, чтобы мне полегчало, но этого не произошло. В конце концов, я заплакала. Мой партнер ничего не замечал.

– По-моему, хватит, – сказала я. Парень прервался и лег рядом со мной, тяжело вздохнув. – Что такое? – спросила я.

– Жутко хочется кончить.

Мне хотелось видеть его счастливым. Даже едва зная парня, я не хотела мешать ему делать то, что он считает нужным. Я хотела, чтобы ему это понравилось, хотя мне все это показалось ужасным. Но ведь тогда он меня полюбит, а я так хотела, чтобы меня любили.

Поэтому я сказала:

– Ладно, попробуем еще.

Он опять навалился на меня, продолжив свое занятие. Боль немного утихла, но определенно на фейерверк это было совсем не похоже. Через несколько минут парень резко прервал акт, оставив теплое влажное пятно спереди моего купальника. Натянув шорты, я поднялась, чтобы уйти, но, запустив руку в карман, чтобы достать ключ от велосипедного замка, я его не нашла. Видимо, ключ выпал из кармана и затерялся в песке.