Шрифт:
Интервал:
Закладка:
За час мы сняли ещё один слой. Находок в нём почти не было — несколько керамических черепков, обрывок медной цепочки и прямая курительная трубка с отколотым краем чашки. Мишаня тщательно зарисовал места всех находок.
Пятна ожидаемо стали уже, изменили размеры, но не очертания. Это легко объяснимо. Когда вы копаете яму, то не делаете её края отвесными, чтобы земля не осыпалась вниз. Таким образом, от поверхности ко дну яма всё время сужается.
— Жрать охота, — вздохнул Севка.
Виновато оглянулся на нас Мишаней и торопливо добавил:
— И уходить не хочется.
— И не уйдём, — строго сказал Мишаня. — Иначе раскоп придётся караулить.
Он был прав. Среди местных пацанов немало желающих поиграть в охотников за сокровищами. Их любопытные физиономии то и дело мелькали среди раскопов. Мы гнали их прочь, но они появлялись снова и снова. Кто мог поручиться, что вечером, когда на раскопе никого нет, они не явятся сюда с лопатами? Такие случаи бывали, и не раз, если раскопки шли в черте населённого пункта. Как правило, раскоп после этого становился непригодным к работе — незваные помощники так переворачивали все слои, что датировать находки не смог бы ни один специалист.
В нашем случае дело осложнялось ещё и тем, что пацаны могли выкопать и утащить ящик или сундучок с архивом. Ищи его потом по всему Балтийску с милицией!
— Можно перекусить прямо здесь, — сказал я. — Скинемся и отправим кого-нибудь в магазин.
— Саша, ты гений! — обрадовалась Света.
А Оля неодобрительно взглянула на неё.
Яма, о которой упоминал в своём письме барон фон Рауш, оказалась неглубокой. Видно, барон с бургомистром копали её в спешке. Мы сняли ещё один слой, и лопата Оли стукнула обо что-то твёрдое.
— Стоп! — сказал Мишаня. — Дальше только совками и кисточками!
Мы закончили снимать слой, не трогая пятно, и тщательно утрамбовали землю вокруг. А затем опустились на колени и принялись осторожно освобождать из земли нашу находку.
— Какой большой! — тихо сказала Оля.
Это был сундук. Длина его составляла восемьдесят три сантиметра, ширина — чуть больше сорока. Измерить высоту мы пока не могли — из земли торчала только полукруглая крышка. Крышка и бока сундука, насколько мы их видели, были обиты листовой медью, которая позеленела от долгого лежания в земле.
— Вот это находка! — выкрикнул Севка, не в силах сдерживаться. — Вытаскиваем?
— Осади! — остановил его Мишаня. — Будем всё делать, как положено. Света, сходи за Валерием Михайловичем!
— Сейчас!
— А мы пока снимем ещё слой.
— Да что тут снимать? — нетерпеливо возразил Севка. — Здесь уже материк, не видишь разве?
Материком в археологии называется глубина земли ниже культурного слоя. В ней уже не может быть никаких находок. Потому что, когда она была на поверхности, люди в этих местах ещё не жили.
— Надо убедиться, — строго сказал Мишаня.
Я положил руку ему на плечо.
— Миша, Севка прав. Это материк. Но даже если и нет — можно снять слой вокруг сундука.
— Логично, — согласился Мишаня.
Было видно, что ему и самому не терпится извлечь находку полностью.
Через полчаса сундук целиком оказался на поверхности. Располагался он ровно — было видно, что в яму его не сбросили, а поставили. Сундук был заперт на внутренний замок.
Валерий Михайлович сделал несколько фотографий на экспедиционный «ФЭД» и распорядился:
— Несите его в камералку! А что со вторым пятном?
— Пока ничего, — развёл руками Мишаня.
Валерий Михайлович взглянул на часы.
— Время обедать, — озабоченно сказал он и посмотрел на нас.
— Мы бы остались ещё поработать, — ответил я на его невысказанный вопрос. — Не бросать же такое дело на половине дороги.
— Правильно рассуждаешь, Гореликов! — кивнул Валерий Михайлович. — Я распоряжусь, чтобы обед нам принесли сюда. Георгий!
— Слушаю, Валерий Михайлович!
На краю раскопа появился недовольный Жорик.
— Георгий, скажи дежурным, чтобы нам сюда принесли обед на шестерых. А сами можете закругляться на сегодня.
— Хорошо.
Временно оставив середину раскопа, мы принялись расчищать второе пятно.
— Что-то твёрдое, — сказал Севка. — Оля, дай кисточку!
Оля протянула Севке широкую мягкую малярную кисть, которую мы использовали для того, чтобы очищать находки.
— И круглое, — добавил Севка, сделав несколько взмахов кистью. — Не металл — звучит глухо. И не дерево.
Совком он убрал ещё немного земли.
— Кажется, кость. Ого!
Я поднялся, расправляя затёкшие колени, и подошёл к Севке. Возле его ног лежал полузасыпанный землёй человеческий череп и приветливо смотрел на меня пустыми глазницами.
* * *
Апрель 997-го года, деревня пруссов
Вайделот пришёл в деревню рано утром, когда жители только-только угомонились после пирушки. Он неторопливо, но целенаправленно шёл по узким проулкам между домов к торговой площади и мимоходом оглядывал селение.
На улицах не было ни души. Всю ночь на площади веселились, жгли костры, пили прямо из бочек мёд и пиво. Забивали визжащих поросят и тут же жарили на вертелах целые туши. Как будто пришёл конец мира, и бог Патолло вот-вот восстанет из бездны во всём своём ужасе и заберёт все человеческие души с собой.
Но любому празднику рано или поздно приходит конец. К рассвету деревня угомонилась. Первые лучи солнца осветили уже пустую площадь, на которой повсюду валялись пустые бочки, обглоданные кости, спали объевшиеся собаки и дымились угли костров.
Ничего не отразилось на неподвижном лице вайделота. Он, не спеша, пересёк площадь и стал подниматься по деревянным ступенькам к дому вождя.
От обычных людей жреца отличала одежда, украшенная вышивкой из птичьих перьев и татуировки в виде маленьких священных змей, ползущих по лбу и щекам.
Священные змеи — это испытание для того, кто хочет стать жрецом. Такого человека опускают в яму со священными змеями, и там он должен просидеть трое суток. Если змеи не тронут человека — значит, боги к нему благоволят. Если укусят — ну, что ж... Не он первый, не он последний.
Поднявшись к ограде, вайделот вошёл в незапертые ворота. Подошёл к двери дома и властно постучал.
Через некоторое время
