И вот он стоял на пороге комнаты отдыха, переводя взгляд с нее на Уильяма, кипя от ярости, слыша, как демон беснуется у него в голове. Демон Сомнения жаждал уничтожить Гвен, но хотел сделать это единолично. Хотел быть единственным мужчиной рядом с ней. Любой другой представлял собой помеху и заслуживал наказания.

«Пусти меня к этому воину, — рычал демон. — Он пожалеет о своих действиях. Он будет молить о пощаде».

«Скоро».

Сабин только что жестоко убил человека, и, наверное, его должно было мутить при мысли о кровопролитии. К тому же Гвен вряд ли понравится, если Сабин у нее на глазах снова кого-нибудь прикончит.

Веселье стерлось с ее лица — что же ее так рассмешило? — и оно снова исказилось от страха. Кого она боится? Неужели Сабина? Или Уильяма, который вознамерился прибрать к рукам то, что принадлежит Сабину? Подумать только, ведь ему начал нравиться этот распутный ублюдок, он даже восхищался его дерзким остроумием. Теперь все изменилось.

— Сабин, старина, — сказал упомянутый ублюдок, поднимаясь и насмешливо улыбаясь. — А мы как раз говорили о тебе. Не могу сказать, что счастлив видеть тебя.

— Поверь мне, очень скоро ты вообще ничего сказать не сможешь. Гвен, возвращайся в мою комнату.

Анья встала перед Уильямом, заслоняя его, словно щитом:

— Брось, Сабин. Он не сделал ничего плохого. Он просто тупой. Ты же знаешь.

Вместо того чтобы закрыть собой женщину, как поступил бы на его месте всякий уважающий себя воин, Уильям из-за спины богини показал Сабину неприличный жест:

— Вообще-то я как раз собирался сделать кое-что плохое. Она хороша собой, а я давно этим не занимался. Вот уж несколько часов.

— Гвен, уходи. Сейчас же. — Не сводя с воина прищуренных глаз, Сабин вынул из ножен на поясе кинжал и вытер окровавленное лезвие о брюки. — Мне все равно, за кем ты прячешься. Сейчас ты увидишь последний в твоей жизни восход.

Гвен выдохнула, словно очнувшись от забытья. Когда Сабин шагнул вперед, она даже протянула руку, чтобы его остановить. Он не протестовал. Это легкое прикосновение возбуждало его больше, чем губы любой другой женщины, ласкающие его член.

— Пожалуйста, — прошептала она. — Не надо.

Сабин замер на месте. Гвен явно не собиралась уходить. Она вела себя слишком решительно. Какой же силой должно обладать такое хрупкое и робкое существо, чтобы осмелиться остановить его? А вдруг она хотела просто защитить Уильяма? Желание Сабина наказать воина многократно усилилось.

— Если ты хорошенько подумаешь, — весело сказал Уильям, положив руки на плечи Аньи, словно дразня его, — я ведь ничего плохого не сделал. Она не принадлежит тебе. В действительности.

Ноздри Сабина раздувались, мускулы напряглись, он едва сдерживал непреодолимое желание броситься на Уильяма. Каким-то чудом ему удалось остаться на месте. Может быть, потому, что он почувствовал, как дрожит Гвен, ее пальцы, горячие и настойчивые, коснулись его груди.

— С чего ты так решил? — требовательно спросил он.

— Мне часто приходилось общаться с женщинами, и я всегда знаю, когда какая-то из них принадлежит другому мужчине. Впрочем, это никогда меня не останавливало. Но Гвен свободна, приятель. Для меня, для любого мужчины.

Гвен замахала руками перед его лицом.

— Ничего не случилось, — умоляюще сказала она Сабину. — Я не знаю, почему ты так расстроился. Мы с тобой даже… мы не…

— Ты — моя, — сказал он, не сводя глаз с Уильяма. — Я тебя защищаю. — Сабин решил, что стоит заявить об этом вслух, чтобы Уильям и остальные раз и навсегда уяснили, что от Гвен следует держаться подальше. — Моя — и точка.

Его заявление не имело особой силы, но это нужно было сделать.

— Идем. — Он взял ее за руку и повернулся, увлекая за собой.

Уильям рассмеялся. Слава богам, Гвен не протестовала. Если бы она хотя бы попыталась, он бы взвалил ее на плечо и вынес из комнаты, как пожарный. А потом вернулся бы к Уильяму и выбил ему несколько зубов.

— Идиот, — проворчала Анья. Потом раздался такой звук, будто она отвесила Уильяму подзатыльник. — Хочешь вылететь отсюда? И на чью сторону, как ты думаешь, встанет Люсьен, когда придется выбирать между тобой и Сабином?

— Он на твоей стороне, — ответил воин. — А ты — на моей.

— Ладно, плохой пример. Не забудь, что у меня твоя драгоценная книга. Каждый раз, когда будешь плохо себя вести, буду вырывать по странице!

Раздалось глухое рычание.

— Однажды я…

* * *

Их голоса стихли, слышно было лишь дыхание Гвен и тяжелые шаги.

— Куда мы идем? — нервно спросила она.

— В мою комнату. Где тебе и следовало оставаться.

— Я не пленница, а гостья! — сказала она.

Он поднялся по лестнице, немного замедлив шаг, чтобы ей не пришлось бежать. По пути они встретили Рейеса с Даникой и Мэддокса с Эшлин, которые направлялись на кухню. Обе пары попытались остановиться и поговорить с ним, улыбающиеся женщины хотели познакомиться с Гвен, но он прошел мимо, не сказав ни слова.

— Почему ты так расстроен? — Пальцы Гвен крепче сжали его руку. — Почему я не могла с ними поговорить? Я не понимаю, что происходит.

Сабин гордился ею. Она осознавала опасность, которую он сейчас представлял, но не пыталась сбежать и, казалось, совсем не боялась утратить контроль над своей гарпией.

— Я не расстроен.

«Я в ярости!»

— Это у тебя привычка такая — угрожать смертью людям, которые тебя ничем не обидели?

Сабин не ответил ей, занятый своими размышлениями. Один навязчивый вопрос вертелся у него в голове и не желал ее покидать.

— Он прикасался к тебе? — Сабин говорил резко и отрывисто.

Он смог заставить себя уйти из комнаты, не вступив в схватку с Уильямом, только потому, что думал, будто тот лишь словами пытался завоевать расположение Гвен. Если же между ними было что-то большее, он вернется и превратит наглого ублюдка в фарш, а потом скормит диким животным, рышущим на холмах.

— Нет. Он не прикасался ко мне. Ты делаешь мне больно, твои ногти впиваются мне в руку.

Сабин сразу ослабил хватку, втянув когти. Они завернули за угол, и он прибавил шагу. Он почувствовал вдруг жгучую, настоятельную потребность, затопившую его, как разлившаяся река.

— Он тебя напугал? — проворчал он.

— И снова нет. И даже если бы и так, я… я справилась бы с ним.

На его губах впервые за этот вечер появилась едва заметная улыбка. Если бы это было правдой. Когда она была всего лишь Гвен, а ее гарпия мирно дремала, девушка была самым послушным созданием из всех, кого он встречал. Это было очень мило. Его жизнь была сплетена из смерти и лжи, силы и жес токости, а она воплощала в себе искренность и добро.