‒…ничего сложного, девочки. Но дослужиться до вигиона мне эти правила помогли…

«И когда же он успел дослужиться? ‒ лениво удивился Крис. ‒ Прямо здесь, что ли?»

‒ Смотри людям в глаза… Храни тайны… Признавай свои ошибки… Будь смелым, а если не можешь ‒ притворись, все равно разницу никто не почувствует… Будь готов проиграть сражение, чтобы выиграть войну… Не жди от жизни справедливости… Упорно иди к цели…

‒ Сенека! ‒ воскликнул кто-то, и Крис с трудом узнал голос вернувшегося Арамиса. ‒ Марк Аврелий! Девочки, перед вами Сенека Марк Аврелий! Вам ужасно повезло, он здесь всего на сутки, проездом, и вам выпала…

‒ И ничего не на сутки! ‒ перебил его Граната. ‒ На сколько захочу, на столько здесь и останусь!

Голос у Принца Датского был таким энергичным, что Крис еще раз удивился: ну никакое пойло Гранату не брало…

‒ Сенека-а?.. ‒ протянул писклявый девичий голосок. ‒ А говорил, что Гамлетом звать…

‒ Вы меньше Ару слушайте, девочки, вы меня слушайте!

Крис оторвал голову от нежного плечика соседки справа, качнулся на соседку слева ‒ и наконец сел более-менее прямо. Ему казалось, что телом его играют неугомонные морские волны.

‒ Что-то ты, дрружище, не в форме, ‒ ласково и, как показалось Габлеру, немного укоризненно ‒ а то и ехидно! ‒ пророкотал Портос.

‒ Я не в форме? ‒ возмутился Крис. ‒ Я всегда в форме! Это вот Атос не в форме. ‒ Он повел рукой в сторону неподвижного Джека Срослоффа.

‒ Да-да, ты в форме, ‒ подхватил Граната. ‒ В хорошей форме, с орлом. Только пятно на нее посадил, неряха.

Габлер набрал в грудь побольше воздуху, чтобы высказать все, что он думает о плюгавом Гамлете Мхитаряне, но в этот момент блуждающий его взгляд остановился на столике, стоящем метрах в четырех от их разудалой компании. Точнее, на женщине, которая в одиночестве сидела за этим столиком. Сидела и смотрела на него, Габлера. Бокал перед ней тоже был одиноким.

Крису почудилось, что кто-то сунул его лицом прямо в бинокль ‒ и картинка мгновенно приблизилась к затуманенным глазам и стала резкой. Женщина была молодой, с тонкой фигурой, которая, однако, вовсе не казалась хрупкой. Простое облегающее платье с глубоким полукруглым вырезом и длинными узкими рукавами изумрудно переливалось в приглушенном свете фонарей. На шее поблескивала тонкая цепочка, явно от мобика, а сам мобик был скрыт под платьем. На руках, покоящихся на столешнице, не было ни колец, ни браслетов, ни прочей дребедени, которую почему-то так любят цеплять на себя женщины всех миров. На бледном лице выделялись чуть узковатые черные глаза под безупречными дугами темных бровей. Губы тоже были бледными, но Габлер почти физически ощутил, какие они теплые и мягкие. И про нос тоже нельзя было сказать ни одного худого слова. Темные волосы едва прикрывали уши, ровная короткая челка контрастировала с белизной лба. Женщина отнюдь не претендовала на звание суперкрасавицы, но на нее хотелось смотреть и смотреть. Ее спокойный взгляд словно проникал в самую душу Криса, и он не мог оторвать от нее глаз. Чем-то она напоминала ту древнюю царицу, молодую жену какого-то земного фараона, статуэтку которой он когда-то видел в объемке…

Разумные существа, издавна населявшие разные планеты Ромы Юниона, несколько отличались друг от друга и все-таки были странно похожи. Словно некто когда-то засеял эти миры различными сортами одной и той же культуры. Крис в юности много размышлял об этом…

Он не знал, сколько времени, забыв обо всем, пялился на эту очаровательную женщину… девушку… внезапно выпав из времени и пространства, перестав видеть окружающее и слышать разговоры. Было в этой незнакомке что-то притягательное… хотя, возможно, тут свою роль сыграли поглощенные Габлером в течение дня горячительные напитки.

Ему показалось, что девушка едва заметно улыбнулась ему. Затем отвела взгляд и поднесла к губам бокал.

Вселенная, помедлив, вернулась на место.

Крис оперся на податливое плечо соседки слева и начал подниматься с легкого кресла.

‒ Ты куда, Крися? ‒ тут же обеспокоилась она.

‒ Приглашу потанцевать вон ту мистрис, ‒ почти внятно объяснил Габлер.

Он неуклюже развернулся и отодвинул кресло, освобождая себе выход.

‒ Кто вовремя идет отливать, тому мокрым никогда не бывать! ‒ тут же прокомментировал Граната.

Крис молча показал сослуживцу кукиш, едва сумев его сложить. Шагнул от стола, как с обрыва в воду, и услышал за спиной голос белокурой соседки:

‒ С беллизонками лучше не связываться, Крися. Пойдем лучше со мной…

‒ Обязательно, только потом, ‒ заверил Габлер, нетвердой походкой направляясь к незнакомке.

У него не было никаких предубеждений касательно беллизонок. Это, впрочем, относилось и к любым другим автохтонкам. Так же, как и к колонисткам, и к кроссам.

Незнакомка, казалось, не замечала его приближения, но Крис чувствовал, что все она замечает. Его просто тянуло к ней, и уже образовалась между ними невидимая нить…

Пройти несколько метров до ее столика было все равно что переплыть штормящий океан. Но Габлер, преодолев все трудности, добрался до цели. Стараясь не шататься, остановился перед девушкой, дождался, когда она поднимет глаза и произнес на выдохе:

‒ Можно с тобой потанцевать?

Получилось довольно разборчиво.

Девушка поставила бокал, вновь одарила его легкой полуулыбкой и поднялась ‒ нет, вспорхнула! ‒ из-за стола. Подол ее платья почти доставал до изящных, изумрудных, как и платье, туфелек.

«Хрустальные башмачки…» ‒ с умилением подумал Крис.

Он бережно взял беллизонку за теплую руку и повел к лужайке.

Танцевать с ней было сплошным удовольствием. Его ладони осторожно сжимали ее гибкую талию, а она положила руки ему на плечи. В приглушенном свете лицо девушки казалось загадочным. Музыка была медленной ‒ как раз такой, какая сейчас больше всего устраивала Криса, ‒ и он почти не сходил с места, плавно покачиваясь вместе с партнершей. И чувствовал какую-то непривычную робость, как в школьные годы, и сладкий холодок в груди, и что-то еще, непередаваемое, почти неуловимое, но очень приятное. От ее волос исходил легкий аромат, и этот аромат ‒ удивительно! ‒ был ему откуда-то знаком…

В памяти вдруг сами собой всплыли чьи-то строки из юности:

Что ‒ жизнь, что ‒ смерть

Пред этой бездной,

Где я лежу, опустошенный,

Тобой навеки оглушенный,

В убийственном сиянье зведном?

Что ‒ жизнь, что ‒ смерть?..

‒ Меня зовут Крис, ‒ сказал он, глядя в ее удивительные глаза. ‒ А тебя?