Через некоторое время из дамской комнаты семенящей походкой вышла сутулая особа лет 50 в костюме унылого коричневого оттенка. Темные с проседью волосы незнакомки были убраны под небольшую шляпку, больше, по правде говоря, напоминающую старомодный чепчик. На носу сидели очки в дешевой оправе, верхняя челюсть выдавалась вперед, так что верхняя губа задиралась, обнажая желтые неровные зубы. На руках у дамы красовались дешевые кружевные перчатки, а возле локтя висела черная сумочка самого скромного вида. На ногах были надеты видавшие виды ботинки на плоской подошве. Больше всего незнакомка смахивала на строгую гувернантку, засидевшуюся в старых девах. Один ее вид убивал всякую охоту шутить в ее присутствии.

Унылая особа в коричневом костюме просеменила мимо двух агентов, которые околачивались возле дамской комнаты, поджидая, когда оттуда выйдет баронесса Корф, и покинула универмаг. Сев в наемный экипаж, она приказала везти себя на улицу Оперы, где перебралась в омнибус «Г», который довез ее до площади Клиши.

Как уже догадался читатель, страхолюдная дама являлась не кем иным, как баронессой Амалией Корф. Красный костюм, в котором она вышла из дома, а также сумка были двусторонними: вывернутый наизнанку костюм превращался в коричневый, а бархатная сумочка из красной становилась черной. Переодевшись в туалете, Амалия позаботилась снять с пальцев кольца и убрать их в карманы. Перчатки она захватила из дома, так же, как парик, шляпку-чепчик, очки и накладную верхнюю челюсть. Собираясь для похода в «Бон Марше», Амалия едва не забыла об обуви, но в последний момент сообразила, что модные туфли неминуемо выдадут ее, и взяла с собой старые ботинки. Увы, шляпка, в которой она приехала в универмаг, не помещалась в сумочку, и Амалии пришлось скрепя сердце оставить головной убор в туалетной кабинке.

Сидя в душном вагоне, пропахшем потом и дешевыми духами, баронесса Корф нет-нет да поглядывала через заднее окно, не преследует ли кто омнибус, в котором она ехала, но не обнаружила ничего подозрительного. Осмотрев пассажиров, она убедилась, что они тоже не представляют для нее опасности. Здесь были рабочие, студент, читавший газету, пара бледных девушек изрядно потасканного вида и несколько мелких буржуа, которых можно было легко отличить по более дорогим цепям от часов и чистеньким костюмам. Под щелканье кнута кучера и перестук подков омнибус дотащился до площади Клиши, где Амалия его покинула и перебралась на одноименный бульвар. Тихая и мало чем примечательная улица Лепик отходит от шумного бульвара Клиши, и баронесса нашла ее довольно быстро. Убедившись, что за ней никто не следит, Амалия зашагала по улице Лепик и вскоре поравнялась с домом номер 11. Скользнув взглядом по вывескам, баронесса Корф увидела, что в нем находятся аптека, винный магазин, пошивочная мастерская и еще несколько заведений, но нигде не было упоминания ни о какой мадам Гри. Двинувшись к входу для жильцов, Амалия через несколько шагов столкнулась с молодым консьержем, который окинул ее внимательным взглядом:

– Добрый день, мадам, вы кого-то ищете?

В свою очередь, баронесса поглядела на консьержа и увидела, что ему лет 25, что он высокий, худой и довольно симпатичный, но чисто инстинктивно он Амалии не понравился. Консьерж производил впечатление человека, который относится к своим обязанностям слишком серьезно, а баронесса Корф уже успела уяснить, что посторонние люди такого типа, вклинивающиеся в планы секретных агентов, чаще всего способны только навредить.

– Я по объявлению, месье, – закудахтала она, не выходя из образа гувернантки. – Мне нужна мадам Гри, она потеряла брошку, и мне кажется, что я ее нашла.

– Брошку? Какую еще брошку?

– Дама потеряла брошку и поместила объявление в газете, – ответила Амалия, поджимая губы, как человек, которому приходится разжевывать совершенно элементарные вещи. – Она живет на этой улице, дом 11. Я хочу вернуть ей брошку и получить вознаграждение. Деньги, знаете ли, никогда не бывают лишними…

– И вы уверены, что нашли именно ее брошку? – спросил консьерж недоверчиво.

– Абсолютно уверена, – и Амалия кивнула так энергично, что ей пришлось даже поправить очки, которые соскользнули на кончик носа. – Разве я стала бы беспокоить мадам Гри, если бы не была уверена? Все приметы, описанные в объявлении, совпадают. Брошь в виде корзинки, и семь цветков тоже на месте.

– То есть брошь с вами?

– Конечно, со мной! Я же не с пустыми руками пришла…

Консьерж явно находился в затруднении.

– Идемте, – сказал он наконец. – Я должен проверить список жильцов, но мне все же кажется, что никакая мадам Гри тут не живет.

Амалия оглянулась на окна дома. По правде говоря, она не сомневалась в том, что указанное в объявлении имя не соответствует реальности. Она надеялась на то, что Ломов, который скрывается в одной из квартир, увидел ее и понял, что это она. С другой стороны, как он мог догадаться, если она ухитрилась так замаскироваться, что ее не признала бы родная мать?

Чувствуя недовольство, как человек, который был близок к цели и обнаружил, что она опять оказалась вне пределов его досягаемости, Амалия все же последовала за консьержем в его каморку, где он просмотрел список жильцов и вежливо, но непреклонно объявил, что она ошиблась.

– Вы уверены, что… – начала Амалия.

– Совершенно уверен, мадам.

– Может быть, имя напечатали с ошибкой? В газетах всякое бывает. Скажите, вы не слышали, чтобы кто-то из жильцов потерял брошь?

– Нет.

– Но ведь объявление… – проговорила Амалия, не зная, как объяснить собеседнику, что никакой ошибки быть не может и ее ждут в этом доме, хоть она и не знает точно, в какой именно из квартир.

– Смотрите сами, мадам, – спокойно ответил консьерж и подвинул список к ней вместе с газетой, на которой тот лежал. От его движения список сместился, и стало видно, что газета – сегодняшний выпуск «Фигаро». На верху страницы почерком Ломова была по-русски нацарапана всего одна строчка: «Улица Норвэн, 9, спросить г-жу Фромон, брошь».

Подняв голову, Амалия внимательно посмотрела на молодого консьержа, который невозмутимо притянул к себе газету с лежащим на ней списком и ответил баронессе Корф кристально ясным взором человека, который ничего знать не знает, ведать не ведает и словно бы вообще не показывал ей только что никаких секретных записок от третьих лиц.

«Замечательное самообладание, просто удивительное… впрочем, оно и понятно. Вряд ли Сергей Васильевич стал бы посвящать в дело кого попало, – мелькнуло в голове у Амалии. – И почему у меня такое впечатление, что консьерж мне кого-то напоминает, но при этом я почти уверена, что не видела его раньше?»

– Кажется, месье, я действительно ошиблась, – промолвила она вслух.

– Ничего страшного, мадам, – отозвался консьерж хладнокровно. – Бывает.

– Кстати, я вспомнила, что мне надо навестить кое-кого на улице Норвэн, – сказала Амалия. – Не знаете, как до нее добраться? Я помню только, что это где-то на Монмартре.