– Брат мой! Только я приехала и сразу встречаю вас! Какое счастье, что я послушалась голоса моего сердца, хотя мне совсем не хотелось покидать Париж!

Они обнялись, словно были наедине, а не на виду у любопытной толпы гостей в гостиной, но поцелуй, которым они обменялись, был беглым и родственным. Людовик был более чувствителен к чужому мнению, чем Анна-Женевьева, и, продолжая держать сестру за талию, он отстранил ее от себя и залюбовался.

– Вы ослепительны! Мне кажется, что вы с каждым разом сияете все ярче!

– Волшебство вашего присутствия наполняет светом все вокруг. В особенности теперь. Блеск вашей славы заставляет сверкать и нас…

Но лукавая судьба решила превратить сиятельную встречу, которую Анна-Женевьева собиралась сделать торжественной и значительной, в молниеносную. Изабель была отомщена и едва сдержалась, чтобы от души не рассмеяться. Госпожа герцогиня вернулась из парка и бросилась на шею своему супругу.

– Мой дорогой муж! Надо же, какая радость! Почему вы не предупредили меня о своем приезде? Мы бы все вышли вам навстречу и бросали бы цветы под копыта вашей лошади!

Хотела этого Анна-Женевьева или не хотела, но ей пришлось уступить место жене своего брата, что ей очень не понравилось. Это не понравилось и самому герцогу.

– Вы тоже здесь, мадам? – осведомился он. – Благодаря какой случайности? Или, возможно, вы предчувствовали мое возвращение?

– Да, да, да! Именно предчувствовала! Я знала, что должна сюда приехать. А вам, я полагаю, не терпится познакомиться с вашим сыном?! Он прехорошенький! Настоящий ангелок!

– Стало быть, на меня не похож.

– Будет похож, когда вырастет. Ну идемте! Идемте же со мной! Мы посмотрим на него вместе.

Клер-Клеманс тянула мужа за рукав, но напрасно.

– Мадам! Мои ноги, увы, не успели забыть о множестве лье, которые я проскакал в седле. Я весь в дорожной грязи и пыли. Сделайте милость, дайте мне небольшую передышку. Я посмотрю на него в самое ближайшее время. Надеюсь, он не улетит?

Клер-Клеманс тут же расплакалась в голос, как маленькая девочка, и обрушила на мужа поток всхлипов и упреков, жалуясь, что он не любит сына и ее тоже, что мгновенно привело герцога в ярость.

– Вытрите слезы, мадам. Я обогнал свою армию, к которой вернусь завтра, чтобы насладиться минутой покоя, нежности и изящества в лоне моей семьи!

– А я? Разве я не ваша семья? Но вы хотели навестить совсем не семью, а эту дю Вижан, за которой увиваетесь и из-за которой хотите разрушить наш брак! Из-за нее вы знать не хотите вашего сына!

– О, боже! – возопил молодой человек. – Избавьте меня от глупых упреков! По крайней мере, на этот вечер! Я выйду в сад подышать свежим воздухом и не хочу видеть вас здесь, когда вернусь. Пойдемте, Изабель! Мне просто необходимо услышать, как вы смеетесь!

И неожиданно для всех он схватил девушку за руку и устремился прочь из залы, увлекая ее за собой в сад, нисколько не думая о тех, кого оставил строить догадки. Они добежали бегом чуть ли не до озера, как вдруг Изабель, вскрикнув, упала в траву: подвернулся каблук ее атласной туфельки, и она повредила ногу.

– Что такое? – спросил Людовик нетерпеливо.

– Если вы надеялись услышать мой смех, то вряд ли его услышите. Боль ужасная! – сообщила Изабель и, приподняв край юбки, стала, закусив губу, растирать щиколотку.

– Дайте-ка я посмотрю!

Он встал рядом с ней на колени, взял пострадавшую ногу и ощупал щиколотку с неожиданной деликатностью, однако его пальцы заскользили вверх к лодыжке, за что он получил шлепок по руке, и Изабель опустила юбку.

– Выше ничего нет, кузен, искать не стоит! Мне уже лучше, и, если вы соизволите помочь мне встать, я буду вам бесконечно благодарна.

– Не будем спешить! Я думаю, вашу ногу нужно опустить в воду. И потом, разве не чудесно посидеть здесь, на травке, и полюбоваться прекрасным видом? Я всегда любил Шантийи, и особенно это место. Когда был малышом, помню, удирал от гувернеров и усаживался как раз здесь, где мы с вами сидим. Ловил тут бабочек, лягушек, всякую живность. Однажды даже свалился в воду, и, если бы не сторож, который наблюдал за мной издалека, я бы наверняка утонул.

– Вы, наверное, очень испугались?

– Как ни странно, не очень. День был знойный, а вода такая приятная, прохладная. Мне часто хотелось сюда вернуться, когда усадьбу у нас отобрали. Особенно я сожалел об этом уголке парка. Я вспоминал о нем, как об утраченном рае. И вот сегодня вечером я вернулся в свой рай вместе с вами. Я вижу перст судьбы, которая остановила нас именно в этом месте.

Он придвинулся к Изабель, сердце у нее замерло, она почувствовала, что сейчас окажется в его объятиях… Но тут же сморщила носик: любовь ее жизни отчаянно пахнул потом, смазочными маслами и немытым телом, давно не мытым, не днями, а неделями, потому что, так же как господин принц, его отец, господин герцог считал попечение о теле зря потраченным временем. И она ласково оттолкнула его.

– Нет, монсеньор, пожалуйста… Только не в этот вечер…

– Почему? Я просто умираю, как хочу вас! – и вдруг его осенило, ему показалось, что он понял причину. – А-а, сегодня вам… нельзя?

Да-а, поэтическое объяснение, какого ожидала Изабель, прозвучало в совершенно иной тональности, но она рассмеялась.

– Дело в другом, кузен, я думаю, что о нас беспокоятся, и совсем не хочу огорчать нашу дорогую принцессу. Она так счастлива, что вы вернулись.

В самом деле, небольшой отряд факельщиков был уже отряжен на поиски беглецов.

– Больше, чем вы, это уж точно, – пробурчал Людовик. – Но если вы так настаиваете, хорошо, вернемся!

– А на что вы, собственно, жалуетесь? Я исполнила вашу просьбу. Разве я не засмеялась?

– А мне еще хотелось, чтобы вы закричали от удовольствия! Вам нужно будет через это пройти, моя красавица, – процедил он сквозь зубы.

– Но пока окажите мне честь и предложите руку, мне в самом деле очень больно наступать на ногу.

Людовик повиновался, сначала с неохотой, но, когда понял, что Изабель не притворяется, стал очень заботлив и подхватил ее на руки.

– Держите меня за шею, – приказал он. – Так мне будет легче нести вас.

Изабель исполнила приказание и внезапно почувствовала себя гораздо лучше. Хотя запах никуда не делся, но смущал он ее теперь гораздо меньше. Возможно, из-за странного ощущения, что она наконец-то заняла подобающее ей место и оно останется за ней навсегда. Изабель героически боролась с желанием опустить голову на крепкое плечо – и не опустила. И поздравила себя с победой, когда в ухо ей вонзился его требовательный голос.

– Носилки! Кресло! Что угодно! Вы, оказывается, куда тяжелее, чем казались на первый взгляд, – заявил герой с присущей ему любезностью.

– А вы, оказывается, не такой сильный, как я думала, – заявила она в ответ, разозлившись на такой бесславный конец их вечерней прогулки, которая поначалу представлялась ей романтической.