Аваддон невольно нашел взглядом призванную, которая плотно поселилась в его мыслях. Она стояла в доме у окна и с улыбкой наблюдала за безумством народа, но почему-то не выходила. Брата Императора охватил порыв зайти к ней. Вот только что он ей скажет? Что сходит по ней с ума, но все равно отдаст на медленную смерть в раю? Да, так и скажет. Но не сегодня, не сейчас…

Призванная будто почувствовала на себе взгляд и повернулась в сторону Аваддона. Их глаза встретились. Лана смущенно улыбнулась и отступила от окна в темноту комнаты.

— Лана… – пронеслось ее имя в голове брата Императора.

Впервые он, хоть и в мыслях, но посмел назвать ее по имени. Плохой знак. Ведь это означало, что призванная стала иметь для него слишком большое значение. Непозволительное значение…

* * *

В то же время в раю

Этим вечером Тая привычно приготовила наивкуснейший ужин. Ненастоящий ужин для ненастоящей семьи. С привычным усердием она сервировала стол, привычно поставила в центр свою самую красивую вазу, наполненную ненастоящими цветами из ее ненастоящего прекрасного сада. Ее ненастоящие дети привычно расселись по местам весело смеясь и перебрасываясь шутками, а ненастоящий муж привычно похвалил кулинарные таланты жены, одарил жарким поцелуем и очередным ненастоящим, но безумно дорогим подарком в виде ожерелья из драгоценных камней.

Таисия привычно улыбалась, намертво прикрепив к лицу счастливое выражение и усердно делая вид, что ничего не произошло. Вот только последние три дня, улыбку женщины, как и всю ее жизнь, назвать настоящей уже было невозможно. Днем она это скрывала, усердно убеждая себя в том, что она счастлива, как и прежде. А ночью, после ненастоящей страстной любви с ненастоящим идеальным супругом, Таисия выходила на ненастоящий балкон своего ненастоящего дома, садилась в самое удобное и уютное на свете ненастоящее кресло-качалку. А затем, глядя на полную, яркую ненастоящую луну, горько и навзрыд рыдала. И слезы ее, увы, были настоящими.

И в тот момент, когда до Таи окончательно дошло, что счастье ее закончилось и жить в иллюзии больше не получается, мир перед ее глазами покачнулся. Пошел рябью, исчезая на глазах. Женщину захлестнула настоящая паника. Мысль, что жизнь, которую она так боялась потерять, рушится, как хлипкий карточный домик, она рванула в спальню. Увидела, как расплывается лицо ее мужа, мирно спавшего в кровати. Подбежав к нему, она прижалась к его губам своими, затем понеслась к детям, чтобы успеть в последний раз поцеловать их и запомнить их лица. И в ту же секунду, как сделала это, провалилась в пустую, холодную и такую пугающую темноту реальности.

Милана в это время стояла напротив зеркала и водила кончиками пальцев по своему красивому, но фальшивому лицу. На улице, за дверью, ждал ее внимания очередной поклонник, которого на самом деле не существовало. Так же, как и ее идеальной фигуры. Этих шелковистых волос, подтянутой упругой груди, тонкой талии, больших глаз с длиннющими ресницами, этих пухлых губ…

Девушка вернулась в свое детство, в ту жизнь на Земле, которую считала адом. Но только сейчас она поняла, что ад этот сама для себя построила. В своих неудачах винила всех вокруг, только не себя, находила тысячу отговорок, чтобы ничего не делать. Оправдывала собственную лень. Ей проще было быть жертвой, упиваться ненавистью к самой себе. Но теперь, пожив, пусть и не реальной, но совсем другой жизнью, Милане не давала покоя мысль, что эту другую жизнь она никак не заслужила. Можно сколько угодно обманывать себя, но правда одна — из зеркала на нее смотрит совершенно чужая, незнакомая девушка. Не Милана, а та, которой хочется быть. Вот только хочется и быть абсолютно разные вещи…

Картинка перед глазами девушки задрожала. Нескончаемый стук в дверь и призывы поклонника за дверью стали приглушенными, отдаленными. Мир подернулся мутной дымкой, а затем свет совсем погас…

Карина от подруг далеко не ушла. Ее идеальная жизнь также потеряла краски. Боевая девчонка истязала себя тренировками, соглашалась на все заказы. Даже зная, что они липовые. Так же, как и Тае с Миланой, Карине было тяжело и дальше предаваться иллюзиям. Жестокая правда разбила вдребезги всю радость и наслаждение от исполнения мечты. Ведь мечта эта, по факту, не исполнилась.

Карина вспомнила, как уходила от жестокой реальности в компьютерные игры. Как сидела за компьютером сутками. Ведь там, в игровом мире она была непобедима. Все силы она тратила на совершенствование своего скила, чтобы потом упиваться гордостью за победу над вражеской командой, чтобы слушать восхищенные комплименты своих тиммейтов и чувствовать себя сильной, несокрушимой. Но все это помогло лишь на время. Пока не пришло осознание, что вся жизнь проходит мимо. И сейчас происходило тоже самое. Пока здесь, в раю, она побеждала монстров и раскрывала заговоры, реальная жизнь проплывала где-то там. За гранью.

Тренировка отвлечься от печальных мыслей и разочарования не помогла. В отчаянии Карина бросила избивать грушу и бессильно упала на колени, понимая, что как прежде уже не будет. Из глубины души девушки поднималась волна, которую остановить уже не выходило. Из груди вырвался крик. Неистовый, полный разочарования и боли от собственного бессилия. Снова Карина ощущала себя такой же слабой и никчемной. Той, которая плывет по течению в сторону, куда толкнут. Той, которая не имеет права на собственный выбор. Той, кто сдался и опустил руки.

Девушку ослепили слезы. Пол под ногами задрожал. Мир вокруг закачался. Секунда, и Карину рвануло куда-то вниз. В беспросветную неизвестность…

***

В это же время в тронном зале

Император Кхан имел множество страхов. На протяжении всего столетия своего правления он уничтожал все, что даже косвенно может угрожать его власти и положению. Получая что-то обманом, никогда не можешь быть уверен, что не станешь разменной монетой в игре более хитрого и умного игрока. Эти мысли сводили мужчину с ума. С каждым прожитым десятилетием паранойя и предчувствие неминуемого краха лишь усугублялись и превращались в открытое помешательство.

Именно по этой причине полностью и безвозвратно уничтожались целые поселения, где хотя бы у одного жителя просыпался дар. Кхан отлично знал управляемый им народ. Так же как и о ненависти этого народа к своему Императору. И на восстание никто не осмелится, пока нет никого, кто мог бы что-то противопоставить единственному магу королевства. И так будет всегда. Каких бы жертв это ни