– Же-ниться? – она подняла брови, дожидаясь, пока переводчица растолкует. – Ах, нет, ты не обязан жить со мной, если я тебе не нравлюсь. Ты можешь встречаться со мной иногда, во время праздников. Ведь тебе было хорошо со мной?..

– О нет! – взвыл Артур. – То есть, я хотел сказать – да, да, мне было невероятно хорошо. Но я не могу встречаться по праздникам. Я хочу домой. Я должен уехать.

– Но ты не можешь уехать, – Миэ деловито перевела, а по щекам японки покатились слезы. – Ты нравишься Айко. Она придет к тебе вечером.

– А завтра кто придет? – застонал Артур. – Ну хорошо, мне очень лестно, что я вам всем одновременно пришелся по душе.

– Почему ты так любишь спорить? – повеселела Есико. – В вашем…Пе-тер-бурге все такие спорщики?

– Хорошо, я постараюсь не возникать, – вздохнул Кузнец. – Но откуда тебе известно про Питер?

– Нам известно немного. У нас есть такие люди – охотники за дождями. Они летают там, высоко, – девушка потыкала пальчиком в небо. – Охотники слышали, что тебя убитого привез русский качальщик. Он дорого заплатил старшему химику Асахи. Там, в России, многие желали тебе гибели.

– Посмотри, что они сделали с моей рукой и глазом!

– Руки у тебя не было. Глаза тоже. Еще тебе прострелили сердце, в двух местах сломали ногу и утопили.

– А ты откуда знаешь? – подпрыгнул Кузнец. – Вы тоже… дружите со старшим химиком?

– Это не тайна. Но мы читаем по току твоей крови. Всякая мельчайшая часть тебя способна рассказать о целом. Если ты проживешь с нами год, ты тоже научишься слышать ток чужой крови. Химиков Асахи мы уважаем. Они идут к истине иным путем, они строят живое из неживого, но, в конечном счете, мы встретимся. Посмотри на Миэ. Она родилась в инкубаторе Асахи.

Роскошная негритянка замерла с полуоткрытым ртом. Ее грудь ровно вздымалась, глаза моргали, зрачки сужались и расширялись. Артур с болью вспомнил оборванных грязных женщин, встреченных им за последние дни.

– У вас недостает мужчин?

– У нас есть мужчины, – Есико рассмеялась. – Но мы их не едим. Пойдем, нам пора.

Артур послушно зашагал по тропинке, не спрашивая, куда именно пора. За ночь в лесу многое изменилось. Лиственницы выросли, рядом с великанами вытянулся нежно-зеленый подлесок. Там, где вчера по крыше рассыпанного здания бродила рыжая птица, теперь была низина и качались папоротники. Идти до полянки с колоколом пришлось гораздо дольше. По пути миновали речку, мостика Артур тоже не помнил. Под мостом прыгали толстые рыбины. Однажды встретилась опора электропередач, такую башню даже камнеломки не могли быстро растворить.

– А падальщиками вас зовут из вредности?

– Мы не едим падаль. Мы не ведьмы. Мы тропинки любви, которую дарит лес.

– Зачем вы разрушаете город? Пусть желтые и красные живут. Разве вам мало земли? – в последний момент Артур перескочил через семенившего броненосца.

– Ты хотел спросить, зачем столько земли лично мне и моим сестрам? – переспросила Есико. – Нам не нужна земля. Земля сама выбирает, кому на ней жить.

На долю секунды вдали блеснули шпили старого Токио, и тотчас обрушилась влажная прохлада. Тропа привела под полог из дикого винограда. Императрица и ее окружение уже работали, что-то делали на грубом дубовом столе.

– Есико, но прогресс невозможно остановить, – Артур позабыл о своем обещании не спорить. – Люди любопытны, они всегда будут стремиться к знаниям…

– А что такое прогресс? – спросила Есико.

– Ваш прогресс привел к смерти, – добавила неизвестно откуда появившаяся Айко.

– Все дело во власти, – улыбнулась императрица. – К власти стремятся люди, у которых внутри недостает.

– У меня тоже недостает?

Артура усадили с краю, принесли сыр и фрукты.

– Я знаю, почему ты не помнишь прошлое, – ушла от ответа Ай. – Внутри твоей души стена. Эту стену поставили нарочно.

– Вы можете мне помочь?

– Помочь что? – хихикнула Нежность. – Зачем вспоминать то, каким ты был? Зачем жить в прошлом?

– А что если тебе станет стыдно и больно? – подняла брови Красота. – А что если ты теперь стал гораздо лучше?

– Ты уверил себя, что хочешь сбежать из города, – укоризненно покачала седой головой Ай. – Но за городом будет то же самое. Драка за власть. Драка за ресурсы. Драка за старшинство. Прежде чем искать что-то там, найди в себе. Завтра я отведу тебя к горячим кленам.

– Артур-сан, они отрезали Сэму руки. Скорее, Артур-сан!

– Что-о? – Кузнец слишком резко вскочил с лежанки, приложился темечком к потолку. – Как это – отрезали руки?!

Четвертую ночь Артур спал в своем новом жилище и всякий раз забывал, что проклятая лиственница значительно подросла. Он сбросил пушистое одеяло, нашарил рубаху. Одеяло обиделось, шустро отползло на стену. Артур шагнул через проем и кубарем полетел вниз. К счастью, врезался в мягкий муравейник. Вечером муравейник едва достигал ему до колена, к утру вымахал по грудь. Отплевываясь и отмахиваясь от злобных жалящих тварей, Артур побежал по дорожке. Маса семенил рядом и почти не отставал.

С переводчиком людоеда Юкихару произошли заметные изменения. Он подрос почти на семь сантиметров, втрое потолстел и научился бегать. Первую ночь, когда ему разгибали кости, Маса орал жутко, ему подвывали все окрестные хищники. Артур сочувствовал, сам недавно терпел рост новых зубов. Сестры безжалостно исправляли кривой скелет, не применяя никаких хирургических инструментов. На вторые сутки Маса сам пополз, на третьи – разогнул горб, а нынче утром уже побежал.

Тропа изгибалась, открывая удивительные утренние пейзажи. Над мокрыми папоротниками кружили светлячки. На ветвях через равные промежутки висели «осветительные приборы» – прозрачные сухопутные трепанги. Аккуратные просеки разделяли поля, засеянные ямсом, спаржей, хмелем, фасолью. По краям вытянутого, слишком ровно очерченного поля, на плавных холмах, паслись козы. Еще из этих плавных холмов торчали какие-то штыри. Артур притормозил, слегка испугавшись новому открытию. Итак, он рысил мимо бывшего футбольного поля, это был крытый стадион, но от крыши уцелели лишь бетонные опоры…

И всюду, несмотря на ранний час, уже работали люди. С кирпичных уступов спускались каскады хризантем. В прудах, по соседству с рисовыми террасами, пышно цвели лилии и лотосы. Там весело перекликались рыбаки. На сухих возвышенностях, точно солдаты в строю, торчали шары чайных кустов. Девочки с мешками за спиной выдергивали чайные листочки. С другой стороны тропинки раскинулись плодовые сады. О землю стучали перезрелые айвы, сливы, бесчисленные сорта хурмы и орехов. Умереть с голоду в бешеных лесах не смог бы даже ленивый!

Четыре палочника деловито прошуршали навстречу с мотком серебристой паутины. Семейство шестиногих кабанов с фырканьем топталось у ручья. Кто-то проделал в грязи глубокие треугольные следы, в два раза длиннее следа человека. Артур уже не удивлялся. По ночам здесь шастали удивительные, не всегда идеальные творения Нежности и ее помощников. Нежность занималась новым зверьем, Доброта по специальности являлась скорее цитологом. Красота уделяла массу времени селекции растительных видов. Реже показывалась сестра Радость, она усердствовала с генетическим материалом и формировала почвы. Завтра издалека ожидали сестру Заботу, она отвечала за климат и взаимодействие с океаном. К четвертым суткам Артур стал подозревать, что угодил в университет, только студенты не собирались толпами в курилках. Императрица не обманула – здесь не ленились, здесь все вкалывали почти круглосуточно.