Даже вернувшись из армии, он оставался военным. Его отец был ветераном. Оба брата служили. Мой собственный брат был военным моряком. Мы семья военнослужащих. Он каждый месяц высылал мне часть своего жалования, и когда узнал о моем увечье, о чем я написала в письме, то подал заявление об увольнении по семейным обстоятельствам, так как я была недееспособна и полгода пыталась накопить, чтобы подать иск. Тогда их часть размещалась в Калифорнии, и его быстро отпустили на помощь матери. Меня покалечило банкой с леденцами, упавшей с полки; четыре врача делали мне рентген носа и лица, плюс там еще время и стоимость проезда, а магазин по-прежнему не желает раскошеливаться. Я инвалид, я не в состоянии копить деньги. Это как во времена мистера Экдала, у которого ежегодный доход в десять тысяч, а жил он за казенный счет и обстряпал все так, что мне не досталось никакого пособия.

Я не говорю про то, что у Ли был замечательный голос и что в шесть лет он прекрасно пел в Ковингтоне, штат Луизиана. Он солировал в лютеранской церкви, «Ночь тиха», и это можно подтвердить.

И теперь мальчик возвращается из армии и говорит, что будет работать на торговом судне и посылать мне деньги. Больше мы и не поговорили за те три дня, что он спал на раскладушке в кухне, потому что у меня не нашлось другого места, плюс он сказал: мама, я сдал экзамены за среднюю школу и это уж я совсем не понимаю, зачем, если собираешься таскать ящики на грузовом корабле. Он побыл здесь всего несколько часов за эти три дня, собрал сумку и уехал. Потом я получила письмо со штампом почты Нового Орлеана, что он забронировал место на судне в Европу. Мне трудно с этим примириться, ваша честь. В письме ничего не сказано про торговое. Про то, что он будет работать некоторое время, пока я не найду для нас обоих квартиру побольше. Там сказано: «Я забронировал место». Там сказано: «Моя система ценностей сильно отличается от твоей и Роберта». Там сказано: «Я не сообщил тебе о моих планах, потому что ты вряд ли поняла бы меня».

Эта извечная борьба всей моей жизни заставила его уехать.

Открытка № 3. На борту фрейтера «Марион Лайкс», направляющегося в Гавр. Одинокому чудаку не о чем говорить с остальными тремя пассажирами в этом шестнадцатидневном плавании. Серое море, сильное волнение, пропущенные завтраки, обеды и ужины. Он говорит им, что едет учиться в Швейцарию, но не упоминает ни названия учебного заведения, ни профессии, которой намеревается себя посвятить. Он отказывается сняться на память, как ни уговаривают его дружелюбные попутчики. Она — вполне славная дама, ее муж — подполковник армии США в отставке. Уж казалось бы, посреди океана он мог бы спокойно сидеть на палубе, а не отвечать на вопросы какого-то вояки с ясным взором. Меньше всего он общается с четвертым пассажиром, соседом по каюте. Парнишка только что окончил школу и направляется во Францию учить французский. Он родом из Техаса, и внешне похож на Ли, только в более удачном исполнении для окружающего мира.

Будто тень его собственной жизни то и дело ложится поперек дороги.

Он наблюдает за ними на ужине в кают-компании, и, кажется, понимает, почему они так довольны собой. Они уже почувствовали незримые узы: все они американцы. Они чуть ли не светятся от осознания этого факта, направляясь к чуждым берегам, в окружении отчасти иностранного и по преимуществу чернокожего экипажа, восхищаясь своей прямотой и положительностью, своими демократическими ценностями, своей моральной силой, тем, как они держат нож и вилку, как улыбаются в этом великолепии и блеске — именно поэтому он не ел вместе с ними и не вступал в разговор.

Перед ним на белом блюдце лежит спиральная кожура мандарина. Он думает о девяти месяцах, которые провел на аэродроме морской пехоты Эль-Topo в Калифорнии, вернувшись из Японии. Он продолжал изучать русский, подучил испанский (это было время Фиделя Кастро) и обдумал изящный обман, который позволил бы ему оказаться там, где он находился сейчас.

В библиотеке базы он нашел каталог зарубежных колледжей. Просмотрел список на предмет малоизвестных школ, расположенных в нужных ему местах, и запросил бланк заявления о приеме. Колледж Альберта Швейцера. Хурвальден, Швейцария. Ему нужно было придумать повод для поездки за границу, потому что морской пехотинец после демобилизации еще два года находится в резерве.

На бланке в качестве основных интересов он перечислил: философия, психология, идеология, футбол, бейсбол, теннис, коллекционирование марок.

Профессиональные интересы (если они определены): написание рассказов о современной американской жизни.

При определенном освещении море становится зеленым, он наблюдает с палубы неторопливую однообразную рябь. Вернувшись в свою каюту, он лежит на койке и слушает неспешное поскрипывание корабля, будто вокруг него шевелится какой-то гигантский мозг. Перлини — это канаты для швартовки.

На бланке заявления о приеме в колледж он счел необходимым указать, что по окончании семестра намерен посетить летние курсы университета Турку — в Финляндии.

Хайдел пробирается все дальше на Восток.

Мэри Фрэнсис оставила машину под дубом на круговой автомобильной дорожке рядом со зданием Педагогического Колледжа, иначе говоря — Старым Главным Корпусом. Ей было приятно, что Уин работает в самом старом строении на территории колледжа. Ей нравилось само здание: арки подъездов, колонны высотой в два этажа. В Дентоне есть потаенные улочки, хранящие томный дух истории, староамериканское спокойствие, задумчивость и неизменность, есть и еще более древние черты, идеи и ценности, запечатленные в известняке и мраморе, в завитках, венчающих колонны, и в деталях фриза, как на банкноте. Старый Корпус, здание окружного суда, широколобые фасады, дома с большими тенистыми верандами, деревья, улицы, названные в честь деревьев, — все это радовало, наводило на мысль, что счастье каждую минуту живет во всем, что она видит и слышит. Счастье состояло в том, чтобы замечать мелочи — много мелочей, день за днем, каждую минуту, — и теперь она ощущала это не только всем сердцем, но и всей кожей, каждым волоском.

Сюзанна сидела рядом с матерью, вытянув руки по швам, поставив прямо худые незагорелые ноги, вся — притворное послушание. Они друг с другом не разговаривали.

Можно быть счастливой прямо сейчас. Не обязательно переживать счастье только в воспоминаниях, подобно Уину. Он любил доказывать это в своей мягкой манере, с миной «профессора-неудачника» (как он сам выражался), слегка наклонив голову вправо. Счастье не имеет отношения к труднодостижимому сиянию или медитации. Его можно почувствовать прямо сейчас, собрать из названий окружающих предметов: персидской сирени, дуба, вяза. Ей нравилось жить здесь после Майами, Гаваны, Мехико, Гватемалы, непродолжительного пребывания в юго-восточной Вирджинии (ИЗОЛЯЦИЯ), прямых улиц с одинаковыми домами на побережье Каролины (ТРОПИК ИЗОЛЯЦИИ).

Сейчас они поедут в «Стейк-Хаус» на Саут-Локаст — полакомиться гигантскими креветками с салатом, картошкой фри и горячими булочками, потом Уин предложит зайти в «Лэйнз» за мороженым.