А потом еще зашла в «Му-му» и съела тарелку вкуснейшего горячего борща и три пирожка с мясом.

Приезжала домой без сил, с гудящими ногами и ноющей спиной, и все равно, так было легче – на «думки» совсем не оставалось сил.

Она в изнеможении падала в кровать и засыпала под телевизор. А телевизор определенно лучше снотворного. И уж точно – безопасней.

Названивала Лиза и удивлялась:

– Где ты шляешься?

Надя сбивчиво рассказывала ей про проведенный день, и подруга удивлялась:

– В Кусково? А что меня не взяла? В ГУМ? А почему не со мной? Ты же знаешь, что я тут как забытая старая рухлядь. Никому до меня нет дела! Ни внучке, ни Генке, ни этой чертовой Маргаритке!

Генка ее, кстати, уже пристроился – жил с какой-то бухгалтершей из Маргариткиной фирмы и в том же приблизительно режиме – попивал, лежал на диване, а тетка его пахала на бывшую Генкину жену.

Тонечка ухаживала за болеющим мужем – докладывала обстоятельно, подробным отчетом: как Ваня поел, как поспал и какое у него давление.

Надя молча выслушивала – куда деваться, столько лет вместе.

Мара таинственно сообщила, что начала писать книгу.

– О чем? – испугалась Надя.

– О жизни, – лапидарно ответила та.

Больше вопросов Надя не задавала – почему-то было неловко. Занялась пенсионерка делом, да и слава богу. Чем бы дитя, как говорится…

Впрочем, у Марки всегда были способности – и стихи смешные и милые писала к датам, и вела на работе стенгазету. Чем черт не шутит? Может, и напишет что-нибудь стоящее.

Лейла ежедневно ездила к внукам – все ей казалось, что дуры снохи все делают не так. Мотаться к ним было тяжело физически, а вот на душе становилось спокойней: все держать под контролем! – девиз Лейлиной жизни.

А Новый год приближался и уже практически стоял под дверью.

Про дочь она, конечно, не думать не могла. Сердце болело, что говорить. Решила так: «Если звонка на праздник не будет, позвоню сама. Что мериться амбициями с собственным ребенком? Глупо и смешно!»

Двадцать восьмого подумала, что надо бы закупить провизию – курицу, овощи на салат, что-нибудь к чаю.

И все-таки доубрать квартиру – пропылесосить, убрать по углам, по сусекам. Да нет, по сусекам, пожалуй, не надо. Хватит с нее сусеков. Сыта по горло. Программу выполнила и решила, что по магазинам завтра. Сегодня совсем нет сил. Успеет.

Утром проснулась – за окном снова валил густой и пушистый снег. По новостям объявили «чрезвычайную ситуацию» и пробки в десять баллов. Столица окончательно встала. А за окном была красота! Мамаши с детками лепили снеговиков, и мальчишки с воинствующими криками бомбардировали друг друга снежками.

Надя улыбнулась – обновлению, что ли. Словно этот девственно-белый пока еще снег стер с души грязь и тоску.

Даже кофе выпила с удовольствием, словно почувствовав вкус, как было когда-то. Она оделась, взяла хозяйственную сумку, вышла на улицу. Вдруг у нее возникло желание слепить упругий комок и запустить его, чтобы он шмякнулся тугим шлепком и тут же рассыпался на тысячу частей.

Надя оглянулась и воровато стала мять горсть влажного снега. Мимо прошел немолодой мужчина и улыбнулся:

– Здорово, да? А теперь – в стену, с размахом!

Она обрадовалась такой поддержке, смутившись, кивнула и бросила снежок, словно мячик.

Снежок ударился о стену подъезда и, как водится, разлетелся.

Они посмотрели друг на друга и рассмеялись – совсем как подростки.

– С наступающим! – улыбнулся прохожий. – И всего вам всего!

Она кивнула и ответила:

– И вам – наилучшего! Главное – здоровья!

– Главное – душевного спокойствия, – поправил ее мужчина, приподняв указательный палец.

– А вот здесь вы правы! – задумчиво сказала Надя. – Это значительно ценнее.

Он кивнул и серьезно и уверенно добавил:

– Это – самое ценное! Вы уж мне поверьте! Особенно в нашем возрасте, когда сил осталось немного. Душевный комфорт, знаете ли, – он глубоко вздохнул, – это и есть основа. Для всего – настроения, желаний, жизненных сил. И для здоровья в том числе. Как говорится, на свободу с чистой совестью! – рассмеялся он. – Чтобы без долгов, нравственных и душевных. – Он приложился ладонью к старомодному нерповому «пирожку» и слегка поклонился.

Надя крикнула ему вслед:

– Спасибо!

Незнакомец обернулся и изумленно приподнял бровь:

– За что, простите?

– За истину, – улыбнулась она. – Ну, чтобы без долгов!

Он пожал плечами, кивнул и бодро зашагал по дороге к метро.

«Отменяется, – подумала Надя. – Все отменяется: магазины, курица и пирожные. Впрочем, нет. Пирожные можно оставить. Не пропадут». Она вернулась домой. Открыла входную дверь, не снимая пальто, вытащила из шкафа дочкину «бассейновую» сумку – дорожную, небольшую и очень вместительную. Бросила туда паспорт, деньги, лекарства и косметичку. Да! Нужны халат и ночнушка – скорее всего, придется заночевать.

Коричневую тетрадь, три последних, неотправленных, письма, так и не дошедших до адресата, она положила в боковой карман сумки. Она и сама не понимала, для чего ей это нужно. Но чувствовала – необходимо. Увидеть тот дом, где он так часто бывал. Ту женщину, которая всегда – незримо шла с ней по жизни рядом. Отдать эту тетрадь, которая объясняла так много в жизни ее мужа.

Электричка на Калугу уходила через сорок минут. Времени было достаточно. Она вышла на улицу и без труда отыскала кондитерскую.

Так, пирожные. Черт с ним, что дорого. Хотя цены… И для кого это все, интересно, предназначено? Уж не для среднего класса определенно. Впрочем, пенсионеры в этот класс не входят. Пенсионеры – это какой-то особый, исключительно российского образца, неимущий, видимо, класс.

Правда, и пирожные выглядели по-королевски – желе, разноцветные прослойки, свежие ягоды. Ну посмотрим, съедобна ли вся эта красота.

Потом она зашла в крошечную продуктовую лавку и купила сыр с плесенью. Конечно, нынче он называется не рокфор, а иначе. Но благородная зеленца присутствует в избытке. Коньяк?

Она крепко задумалась. Нет, пожалуй, не к месту. Хотя… И решилась на маленькую плоскую фляжечку. Разберемся на месте, как говорится.

В вагоне Надя села у окна – повезло.

Поезд тронулся и медленно стал набирать скорость.

«Куда он везет меня? Куда? – подумала она и почувствовала, как сжалось сердце. – Вот авантюристкой я точно никогда не была!»

Куда везет и куда вывезет – вот в чем вопрос.

А зачем, ей было ясно. Чтобы без долгов – как сказал ее случайный знакомый.