Окончательно перевесила чашу весов новость, что лорд Вайткроу и бастард лорда Рогора Холдбиста уже выехали в столицу, как и участники сражения при Кеирнхелле, за исключением Зейира Флейма и пары сбежавших лордов Ветвей, подчинявшихся разным сторонам, – поиски беглецов продолжались. Рорри Дримленс уже прибыл в Санфелл и имел удовольствие познакомиться с принцем. Культисты перестали рьяно проявлять себя в городе, вероятно, большинство покинуло Сантаун, как только заполучило сына Гийера.

Еще немало переживаний регенту принесли вернувшиеся ни с чем отряды, которые должны были отправиться за Цомом и Тимаей, они упустили культистов во время продолжительных переходов и из-за испортившейся погоды. Воины клялись, что Культ Первых обладает невероятным умением заметать следы и скрываться от чужих глаз, регент придерживался иного мнения, но отложил споры на более подходящее время.

Несмотря на наступившее в Синем городе спокойствие, Лжеаурону на некоторое время запретили покидать пределы замка, ограничили его круг общения особо доверенными слугами и сирами, переодевали принца в одежды без отличительных символов, вынуждали прятать волосы под капюшон или головной убор. Лишь изредка мальчику позволяли гулять в саду за крепкими высокими стенами, прячась при этом в тени навеса, похожего на небольшой шатер на трех длинных шестах, – тот несли рыцари. Привычные поездки принца раз в два цикла, когда он раздавал милостыню, посещал работные дома, приюты и другие места, в которых проживали нуждающиеся, пришлось отменить – нужно было дать время Цому выяснить место, куда стекаются фанатики.

На удивление регента, и без того привыкшего к не по годам рассудительному и разумному королевскому воспитаннику-подкидышу, считающий себя принцем мальчик послушно выполнял указания, не попытавшись ни разу перечить своему наставнику. Единожды он поинтересовался причинами такой чрезмерной безопасности, не получил ответа и оставил расспросы до более подходящего времени. Добрый и отзывчивый, он не обижался, когда ему отказывали в пояснениях и просьбах, а брал себя в руки и выполнял требуемое. Он заботливо любопытствовал, не нужна ли его наставнику и советнику помощь, и проводил много времени в обществе Рорри Дримленса, чтобы помочь тому освоиться и рассказать все, что требуется знать правителю. Клейс порой думал, что из Лжеаурона получился бы приемлемый регент для короля – он бы сумел не только править, но и на самом деле заменять погибшего Гийера. Пожалуй, мальчик был чрезмерно добрый и отзывчивый, но это исправят время и люди.

Принц продолжал восседать на троне, а Клейс думал о том, что случится с Цомом, если обман раскроется. Скорее всего, он бы не стал отправлять слугу-юнца с душевнобольными культистами неизвестно куда, еще и с ложным принцем, которому, скорее всего, суждено погибнуть, если бы имелся иной выход. Судьба оруженосца не трогала сердца регента – оно успело очерстветь достаточно, чтобы управлять Ферстлендом и справляться с наваливающимися отовсюду горестями, но за Цома мужчина искренне переживал. Дело было не только в том, насколько хорошо бывший крестьянин справлялся со своими обязанностями, слуги не считались незаменимыми. Но Цом едва стал юношей, еще недавно он был ребенком, а его верности могли бы позавидовать умудренные опытом мужи из Серого Братства. При этом слуга не приносил никаких обетов.

Клейс жалел, что согласился принять помощь юноши, на его долю и без того выпало слишком много. Хватило бы на десяток таких же обычных мальчишек из простого народа.

Сначала Цом оказался в неверном месте в неподходящее время и стал жертвой воинов Флеймов – Редглассов – Глейгримов или какого-то иного рода. После он оставил дом и начал обучаться жить и прислуживать в столице, в замке, который окружал самый мрачный, грязный, шумный, лицемерный, величественный и привлекающий каждого город. Место, полное мстительных людей, озлобленных детей, одиноких женщин и порой добродушных воров.

Цом стал разведчиком регента и его глазами и ушами в Культе Первых. Ему, простоватому, не отличающемуся талантами человеку, пришлось научиться играть особую роль, рискуя жизнью, а после и вовсе отправиться в опасное путешествие, где никто не сумеет защитить и подсказать, как поступать. Крестьянскому отпрыску придется полагаться лишь на свой собственный ум и руководства Его Высочества. Увы, Форест при всем желании и опыте не сумел предположить всех вариантов развития событий.

Казалось бы, проблем с культистами, слугой и братом, от души приправленных разрешением военного конфликта, было довольно, однако жизнь подбросила мужчине еще одно испытание в виде юного лорда. Дримленс с первых дней вел себя не совсем подобающим образом, и дело было не только в его незнании или нежелании следовать правилам поведения, но и в странной привязанности к похитителям. В особенности к Ниллсу. Про якобы вещие сны западный лорд перестал рассказывать Форесту всего через несколько дней, но требования освобождения воина не прекращались.

– Как прошла ваша встреча с Ниллсом, милорд Дримленс? – поинтересовался Форест, когда узнал, что мальчишка притащил гостинцев слуге Редгласса столько, что хватило бы на небольшой пир из пятерых не очень голодных лордов.

– У него плохие условия, Ваше Высочество. – Регент и не знал, чему удивляться больше – тому, что Рорри считал тюрьму с покоями для знати плохим местом, или тому, что мальчик наконец вспомнил, как следует обращаться, и не забыл поклониться. – Разве его нельзя выпустить?

– Он ожидает суда, милорд Дримленс. Я сделал все, чтобы Ниллс жил как можно лучше.

– А зачем его судить? Ниллс, может, и делал плохое, но его заставляли, он не сам. Он же не мог ослушаться воли лорда, как и другие простолюдины! Это их обязанность. Вас же тоже слушают.

– Он помогал похищать вас, милорд Дримленс, неужто вы позабыли?

– А если я скажу, что не говорил про него ничего дурного? – Лорд Дримленс и без того показался регенту не слишком смышленым, но теперь мальчик умудрился еще более усугубить это впечатление. Когда Рорри хотел, он неплохо хитрил и аккуратно прощупывал почву. Жаль только, слишком по-детски наивно, совершенно не так, как полагалось в его возрасте. Ох, если бы направлять силы большинства правителей в мирное русло и на благо королевства, Ферстленд давно бы стал удивительным местом, процветающим, стремительно развивающимся во всех направлениях. Скорее всего, лорды уже нашли бы способы отправиться дальше и давным-давно открыли острова, а может, и целые материки за Новыми Землями. Регент верил, что там должно быть что-то еще.

– Я не уверен, что это спасет слугу лорда Редгласса.

– Бывшего, Ваше Высочество, – поправил мальчишка.

– Бывшего или нынешнего – не имеет значения. Кроме вашего похищения, он совершал еще много недозволенного, в чем сам и признался.

– Но на суде он может не признаваться во всем, а вы забудете. У вас и без этого много дел! Вам вон сколько всего помнить приходится, и вас мог подвести слух – вы неверно расслышали слова Ниллса…

– Милорд Дримленс, – регент усмехнулся. Его вид не соответствовал голосу. – Это возмутительно! Вы таким образом хотите, чтобы я признался в том, что уже стар? Может, по сравнению с вами, но не настолько же… Или вы желаете защитить похитителя любой ценой, в том числе и позволяя регенту признаться в немощности?