Сначала Борис хотел переехать, чтобы ничто не напоминало о прошлой нищенской жизни. Но Сашка, который никогда против старшого не шел, вдруг воспротивился: “Нас тут все знают, у меня кореша, я на новом месте не приживусь”. Он был прав. Когда Борис прикинул, то понял, что, кроме Сашкиных корешей и сантиментов, старое место в принципе надежнее. И на переезд могли внимание обратить, да и свидетелей своей жизни и неожиданной удачи лучше иметь под боком. Тогда он и задумал реконструкцию и капитальный ремонт жилья.

Поначалу миллионы казались суммой, которой хватит если не до гробовой доски, то очень надолго. Но стоило начать тратить деньги серьезно, и они хлынули из банка, как вода из сортирного толчка в канализацию.

* * *

В феврале, получив с Исилина доллары и переговорив с его шефом – Михаилом Михайловичем Карасиком, Борис Галей решил затаиться и выждать. Во-первых, он понял, что уезжать с родимой Масловки нельзя, во-вторых, обнародовать свалившееся богатство было еще рано. Хотя Галей и не был опытным оперативником, но с детства слыл сообразительным и понимал, что как бы далеко он ни находился от банкира Белоуса, нельзя, чтобы смерть последнего и получение больших денег никому не известным охранником и шофером произошли непосредственно друг за другом. Сейчас убийцу разыскивают, какой-нибудь опер встретится со своим стукачом, спросит, что нового, а тот ответит: “Ничего интересного” и в качестве хохмы расскажет об акциях и деньгах парня с Масловки. А опер эту “хохму” запишет, а начальник черкнет: “проверить”. И пусть ничего не найдут, а бумаги в сыске уже будут, и, засветись Галей еще раз хоть краешком, бумаги достанут, положат рядышком, начнут изучать.

Борис Галей доллары еще не менял, тратить их не собирался и убил Исилина не за деньги, точнее, не только за деньги.

Яшка Исилин был патологический болтун и выпендрила. От него следовало избавиться, плюс к этому можно заработать, плюс крепче завязать в дело господина Карасика. И Галей решил не откладывать дело на потом, действовать, тем более что Яшка – карта разменная, ее могут убрать и без его, Галея, услуг.

Он купил годовалую “шестерку”, практически новую. Сегодня, когда все раскатывают на иномарках, такая покупка совершенно не привлекала внимания. Он сел за руль, взял под наблюдение сверкающий “мере” Карасика, за несколько дней выяснил, что ездит он обычно с водителем и охранником, но на короткие маршруты по центру города в дневное время садится за руль сам, а качок-охранник иной раз в машину садился, а в другой раз и нет. Выяснив все это, Галей позвонил бизнесмену и, не называясь, сказал:

– День добрый, Михаил Михайлович. У нас недавно был разговор о здоровье общего знакомого. У вас интерес не пропал?

Карасик сразу узнал звонившего, без нужды откашлялся, ответил:

– Вопрос интересный, можно обсудить.

– Мне сказали, вы иногда заезжаете на Сущевский вал?

– Случается. – В горле у Карасика действительно запершило, он закашлялся вполне естественно.

– Пятьдесят штук – не деньги? Так захватите их с собой, подъезжайте к дому пять, конечно, один, без этого жирного алкаша, который красится под охранника. В пятнадцать часов, если вы не будете валять дурака, я подъеду, сяду в ваш роскошный “мере”.

Если вы хотите изменить внешность, учили в свое время Бориса Галея, думайте не о дурацких париках и усах, а измените свой социальный статус, стиль. Такие расходы он мог себе позволить, и за два часа до назначенного времени по Сущевскому валу шел солидно, но несколько старомодно одетый мужчина. Галей был в пальто и в шляпе, из-под шелкового кашне выглядывали белоснежный воротничок рубашки и галстук, на ногах черные сверкающие ботинки. Утром он зашел в салон-парикмахерскую и постригся. Сделал маникюр, побрызгался французским одеколоном.

Работая в наружке, Галей научился видеть улицу, легко сортировал прохожих, запоминал машины, которые то и дело останавливались у тротуара и вскоре отправлялись по своим делам. В общем, когда у дома пять притормозил знакомый кремовый “Мерседес”, Галей не сомневался, что, кроме него самого, никто данную машину не поджидает.

Он подошел к дверце водителя, слегка наклонился, спросил:

– Если разрешите, я сяду сзади, Михаил Михайлович? – обошел машину, снял шляпу и сел позади удивленного Карасика.

Бизнесмен никак не ожидал увидеть такого денди, но виду не подал, сказал:

– Деньги я, конечно, не привез, уважаемый, но обсудить вопрос согласен.

Галей демонстративно проверил, нет ли у Карасика записывающей электроники, усмехнулся:

– Заказ ваш понятен, кроме денег, других вопросов не существует.

– Но раньше вы работали без предоплаты.

– Не надо торговаться. Пятьдесят штук баксов, и нет проблем.

– У вас “Шанель”? – неожиданно спросил Карасик.

Галей сжал рыхлое плечо бизнесмена и сказал:

– Я представляю фирму, которая не задает вопросов и не отвечает на них.

– Простите, но одеколон...

– Кончай придуриваться или ты кого ждешь? – перебил Галей.

– Как можно? – искренне возмутился Карасик. – Ни одна живая душа не знает...

– Потому и твоя душа живая, – вновь перебил Галей. – Ты мастер своего дела, мы – своего. Бабки при тебе, дай сюда, я пошел, качество гарантируем, а сегодняшним днем жизнь не кончается. – Он говорил негромко, монотонно, не делая пауз. – Раз уж телефон брата знаешь, буду нужен, позвони, скажи: срочно нужен сантехник, и я найду тебя.

Как загипнотизированный, Карасик вынул из кармана приготовленный конверт, отдал, и Галей легко выпрыгнул из машины.

Это не одиночка и не уголовник, думал бизнесмен, провожая взглядом стройную фигуру в дорогом пальто и шляпе. Кроме убийцы, на улице никто так одет не был. Это бывший комитет, ликвидаторы. Дисциплина и порядок, держат марку, за банкира в сопровождении одна цена, за Яшку Исилина иная. Если я ошибусь, меня шлепнут бесплатно.

Через два дня Карасик узнал, что его бывшего подручного зарезали в троллейбусе.

Галей отлично знал, что сыскная служба группирует преступления по почерку, потому отказался от пистолета, вытащил из тайника узкий и острый, как шило, стилет, который купил за бесценок, еще обучаясь в школе КГБ. Стилет был укреплен в ручке зонта, вынимался легко. Борис назначил встречу Яшке Исилину у “Макдональдса”, предупредив, что машина не нужна. Проходя мимо покуривающего беспечно Исилина, Борис шепнул:

– Мы незнакомы, следуй за мной, – и прошел к троллейбусной остановке, где толклись несколько москвичей.

Исилин взглянул удивленно – зонт в руке Галея вызвал у беспечного Яшки лишь улыбку – и покорно махнул на ступеньку подъехавшего троллейбуса, вежливо пропустив вперед женщин с сумками и тяжело вздыхающего пенсионера.

Если бы человек знал, какой шаг будет последним в его жизни! Не дано, и слава богу! Исилин шагнул легко, легко вошла и острая сталь точно под левую лопатку, смертельно кольнула сердце. Исилин не издал ни звука, плотно зажатый между москвичами – иногородние практически этим маршрутом не ездили, – стоял, двигаясь, словно живой. Занятые, всегда опаздывающие люди передвигали труп с места на место.