Наверное, каждому читающему понятно, что без разведки создать «правдивые» радиограммы для «Гейне»-«Макса» было бы чрезвычайно трудно, если вообще возможно. Содержащиеся в этих скупых строках шифровок данные должны были «устраивать» противника и одновременно иметь двойной, а подчас и тройной подтекст, неизвестный врагу.

Не зря начальник 6-го управления РСХА (германской внешней разведки) Вальтер Шелленберг писал после войны в своих мемуарах о том, как они стремились ввести в заблуждение советское командование после разгрома «Красной капеллы». Раскрыв сеть радиопередатчиков этой организации, нацисты решили использовать ее для дезинформации Москвы, когда один из участников, Леопольд Треппер, был вынужден работать под диктовку гитлеровцев. Шелленберг вспоминал:

Поэтому, комментируя подобные мысли в мемуарах Шелленберга, можно однозначно отметить, что и Сталин был вынужден давать разрешение периодически посылать через «Макса» точную информацию, насколько это было возможно. Только в этом случае можно было надеяться, что мини-правда с макси-возможной «причесанной» дезинформацией будет положена на стол Гитлеру, естественно, после проведенной проверки абверовцами этих данных на многих уровнях, включая и в группе армий «Центр», чтобы потом фюрер принимал по новым данным решения, которые бы объективно складывались на полях сражений, но… с учетом пожеланий советского командования.

Для создания такого содержания радиограмм в обязательном порядке требовалось объединить усилия разведки и операторов Генштаба Красной армии, которые ежедневно, если не ежечасно, вели карты боестолкновений на всех советских фронтах с противником. В качестве такого представителя от генштабистов Сталин в свою Особую команду для проведения операции «Монастырь» определил полковника, а затем генерала Сергея Матвееевича Штеменко.

Хитрый «опер» Сергей Штеменко

Сергей Матвеевич Штеменко родился 26 января 1907 года в станице Урюпинская Донской области. Военный деятель, генерал армии (1968). Сын крестьянина. Образование получил в Севастопольской школе зенитной артиллерии (1930), Военной академии механизации и моторизации РККА (1937) и Военной академии Генштаба (1940). В 1926 году вступил в Рабоче-крестьянскую Красную армию, в 1930 – в ВКП(б).

С 1940 года – старший помощник начальника отдела Генштаба РККА. После начала Великой Отечественной войны служил на ответственных постах в важнейшем, Оперативном, управлении Генштаба: с августа 1941-м – заместителем начальника, с июня 1942-м – начальником направления, с апреля 1943-м – первым заместителем начальника и с мая 1943-м – начальником этого управления. Участвовал в планировании практически всех крупнейших операций РККА во время войны, облеченный доверием докладывать обстановку самому Верховному главнокомандующему.

Штеменко являлся одним из главных составителей планов ведения боевых действий частями и соединениями Красной армии. Работал в тесном контакте со Сталиным. Авиаконструктор А. Яковлев вспоминает:

Что же такого привнес в работу строго засекреченной группы помощников Сталина по радиоигре «Монастырь» генерал Штеменко? Он отвечал за составление первичного варианта содержания радиограмм агента «Гейне-Макса», которые еженедельно передавались немцам. Как уже рассказывалось выше, трудность такой работы заключалась в том, чтобы на основе части правдивой (и проверяемой) информации, которую гитлеровцы предварительно контролировали, заложить в нее дополнительно, не акцентируя на этом внимание, такой смысл, который бы потом помогал советскому Верховному главнокомандующему корректировать рубежи дивизий противника на его Восточном фронте в свою пользу. Причем делать это незаметно, неожиданно, как правило, на самом ослабленном участке фронта. Как, например, шахматисты делают ход, казалось бы, незаметный, вроде бы неактивный, но который в дальнейшем может разрушить всю игру противника, и тот терпит поражение.

Так же было и на картах боевых действий. Только здесь, может быть, приходилось думать еще на большее число ходов вперед. При этом требовалось самым внимательным образом предусматривать массу вариантов ответных действий вермахта против советских вооруженных сил. Просчитывать свои неизбежные потери, учитывать потери противника и, наконец, создавать момент для того решающего удара в том месте, где фашисты его ждали меньше всего, а то и совсем не ожидали.

Понятно, что, принимая участие в выполнении замысла Ставки ВГК по операциям «Монастырь», «Уран», «Марс», что называется, по своим прямым должностным обязанностям, Сергей Матвеевич Штеменко в дальнейшем по понятным причинам никогда не рассказывал об этом. В его мемуарах между строк можно прочитать следующие осторожные мысли:

До конца своих дней, несмотря ни на какие репрессии со стороны Хрущева и его окружения, он не разгласил свою деятельность в операции «Монастырь». Некоторые из военных, наверное, думали: «Ну чистый “блюдолиз” этот Штеменко, раз так рвется к Сталину в кабинет, поближе». На это сегодня можно ответить примерно так. Сергей Матвеевич был из породы казаков. Ате, как известно, никогда ни перед кем не унижались, а за нелестное мнение о себе, причем ничем не обоснованное, могли постоять за себя перед кем угодно, несмотря на высокие чины и звания.