Вемик не мог оспорить эти слова или винить ее за горечь, с которой она произнесла их. Сатара была одной из «детей», созданных из его крови, и поэтому он был обязан дать ей ту любовь, которая была нужна ребенку. Но это было сложно. Трудно было даже смотреть на нее.

Сатара была прекрасна – даже вемик не мог отрицать этого, – но не была похожа на людей-львов. У нее была пара длинных ног, не четыре, стройные человеческие ноги, а не лапы, и грациозное, соблазнительное тело. Даже лицо Сатары было более своеобразным, совсем не похожим на лицо вемика, с тонкими чертами и без намека на кошачий нос, который часто проявлялся на детях, родившихся от украденной крови Мбугуа. Несколько сохранившихся намеков на вемическое происхождение только делали ее еще более экзотичней: шелковистые черные волосы были пышными и густыми, как и грива у Мбугуа, кожа имела золотистый, солнечный оттенок, а большие миндалевидные глаза были, как у кошки, янтарного цвета. Да, она была очень красивой и почти созрела для спаривания. Ни то, ни другое долго не останется без внимания ее хозяина.

– Ну так почему ты пришел? – тихо повторила Сатара.

Вемик встретился с ней глазами.

– Ты еще не была в постели с Ка'Нарлистом?

Сатара с яростью посмотрела на него.

– Колдун все еще жив? Я еще жива? Ответь на эти вопросы, и ты ответишь на свой!

Ее жестокий тон и пылающие глаза поразили Мбугуа и только укрепили его цель. Узы крови сильны: хоть Сатара и не была похожа на его ребенка, но он увидел что-то от себя в ее неукротимой гордыне. Она была свободна, независимо от условий ее жизни.

– Ты не сможешь убить колдуна, не причинив вред себе, – предупредил он ее.

Девушка скривилась.

– Это я уже знаю.

Она подняла копну тяжелых волос и показала ему множество длинных, багровых полос, покрывавших ее шею и плечи. Мбугуа признал в них отметины от ногтей и с гордостью понял, что Сатара использует в битве свои руки так же, как и любая женщина-вемик свои передние лапы. Он только пожалел, что такие же раны не остались на теле Ка'Нарлиста, который так заслуживал их!

– Разыскав тебя однажды, – мрачно заметил вемик, – он будет делать это снова.

– И когда у него это получится, я буду сражаться! – прорычала она. – Я погасила его пыл кровью и снова сделаю это. Я сохраню свою честь или получу смерть. Это не так важно.

Мбугуа начал было уговаривать ее не делать этого, но что-то в глазах Сатары заставило его придержать язык. Он не мог – он не стал бы – поручать этой свирепой девушке время от времени подчиняться колдуну. И он снял с себя, сделанное им, ожерелье – изящную раковину, разукрашенную символами его клана вемиков и подвешенную на нитку с, нанизанным на нее, пресноводным жемчугом – и вручил его ей.

Сатара с радостью приняла безделушку, ухватив ее жадными пальцами. На мгновение лицо девушки засветилось от удовольствия, шутка ли, получить прекрасный подарок из рук своего отца, и эльфийский колдун был совершенно забыт. Но затем ее глаза – глаза, которые повидали почти столько же, сколько видел сам шаман – остановились на беспокойном лице Мбугуа.

– Как это связано с колдуном? – потребовала она ответа, добравшись до сути дела.

Мбугуа решил ответить напрямик.

– В раковине есть жемчужина. Одень его, когда он пошлет за тобой. Это украдет часть его души.

Девушка задумчиво кивнула. В ее глазах не было и намека на страх, пока она обдумывала план нападения на своего могущественного хозяина.

– Но как это можно сделать, чтобы он не заметил?

– Посмотри на небо, – посоветовал Мбугуа. – Разве его сапфировый оттенок тускнеет от твоего дыхания? Или звезды приближаются, сметаемые северными ветрами? Небо не может уменьшаться. Так же и с душой: это нечто без начала и конца. Колдун даже не заметит, как часть его души будет втянута в жемчужину.

Скупая улыбка промелькнула на лице Сатары, и она быстро перекинула ожерелье через голову.

– Я сделаю это с удовольствием. Жалко только, что это не причинит колдуну никакой боли!

– У меня есть еще одно дело для тебя, – нерешительно произнес Мбугуа, – но сначала я должен рассказать тебе немного больше о планах Ка'Нарлиста, чем ты могла слышать.

Когда девушка согласно кивнула, он рассказал ей о решимости колдуна создать расу морских существ из собственной крови, порочную расу, которая будет покорять и контролировать моря.

– Скоро будет рождение его первого кровного ребенка, – закончил Мбугуа. – Я хочу, чтобы моя кровь смешалась с Ка'Нарлистом в теле этого монстра, и, связав это существо кровными узами с кланом вемиков, я повернул бы его против колдуна. Это не легко сделать, и мне понадобится твоя помощь. Мне нужна твоя кровь.

Сатара пристально смотрела на него, с сомнением слушая его рассуждения.

– Почему бы тебе не воспользоваться собственной кровью?

– Ты думаешь, Ка'Нарлист дурак и не придаст значения тому, что его существо родится с четырьмя ногами и мехом? – возразил Мбугуа. – Хоть ты и носишь в себе кровь клана вемиков, но твое тело больше похоже на эльфийское. Это тоже рискованно, но в меньшей степени.

Девушка пожала плечами.

– Что же, я не страшусь риска, но пока не понимаю, почему существо колдуна пойдет против него.

Опять Мбугуа услышал невысказанный вопрос в ее словах. Он не осмелился рассказать ей вторую половину своего плана – о решимости вселить в существо собственную ненасытную душу Ка'Нарлиста, с воинственным стремлением колдуна к завоеваниям. Самая притягательная, но в то же время смутная надежда Мбугуа заключалась в том, что существо будет желать впечатляющее богатство Ка'Нарлиста и найдет способ овладеть им. Это не первый случай, когда сын изгоняет своего отца, и, наверно, не последний. Кроме того, у существа не будет той магии, которая была у Ка'Нарлиста, и его, в свою очередь, тоже можно будет свергнуть. Мбугуа не стал рассказывать об этом Сатаре, опасаясь, что колдун каким-то образом сможет прочитать это в ее мыслях. Он расскажет ей все, что можно, и помолится о том, что, если она его дочь, этого будет достаточно для нее, чтобы понять обо всем.

– Почему это существо не будет мстить, – сказал Мбугуа, – видя, как волшебник порабощает многих его родичей-вемиков? Узы