11

История — ковер. Все в ней связано и переплетено. Стоит только потянуть за одну ниточку, как начнут распускаться один за одним в своем последовательном единстве все узоры. Лишь коснешься царской трагедии или кадетского триумфа, как встретишься не только с бунтарскими кознями винаверов, но и с еще более темными и воздействующими на события масонскими затеями кедриных. Вспомним строки из книги „Правда о кадетах“, где довольно осторожно, в кавычках, легким намеком изобличалась эта темная сила. „Обойдем молчанием такие слишком определившиеся и всем хорошо известные фигуры, как „масон“ г. Кедрин, — говорил о ней автор книги Васильев-Гурлянд, в других случаях уж очень многословный, остроумный, едкий, смелый до нахальства, — от которого все требуют каких-то отчетов по городским делам…“.[104]

Признаюсь, что и мне до последнего времени все эти противоречивые разговоры о „жидомасонах“ тоже представлялись главным образом в кавычках, больше надуманными, чем реальными, чаще там, у них, чем здесь, у нас. Но вот около двадцати лет назад, когда я корпел над следственно-судебными делами в Главной военной прокуратуре, мне на глаза попал один любопытный архив, в центре которого находились: Борис Викторович Астромов-Астрошов (он же Кириченко, он же Ватсон) — генеральный секретарь Российского автономного масонства и один из руководителей масонской организации „Великая ложа Астреи“; Вячеслав Викторович Белюстин — член Верховного капитула масонского ордена „Розенкрейцеров“ и гроссмейстер масонского ордена „Розенкрейцеров-махинеистов“. Первый был арестован в июле, а второй — в апреле 1940 года. Причем последний из них сообщил, что еще в предреволюционное время обучался в лицее и входил в существующий при царском дворе масонский орден „Орионийское посвящение“. В него входили наряду с придворной знатью и гвардейскими офицерами члены царской семьи. Ну а сам он являлся сыном сенатора. Серьезное приобщение к масонству у Белюстина началось с увлечения мистикой. Это произошло в 1916 году после знакомства с некоей Аделиной Альфредовной Шлейфер, которая и ввела его в „Русское мистическое общество“. Не прекратил он этого занятия после окончания лицея, работая дезинфектором железнодорожного узла, куда пристроил его дядя, видимо, спасая от фронта. В 1918 году, то ли убегая от Советской власти, то ли по болезни, то ли из-за привязанности к Шлейфер, которая уезжала из Петрограда на юг, Белюстин оказался в Крыму. Так он попал в апреле 1920 года в „белое деникинское правительство, сменившее врангелевское“. Служил переводчиком в министерстве финансов и торговли. У Деникина он познакомился „на почве мистики“ с английским офицером, носившим русскую фамилию, Брюхатовым. Тот был разведчиком и расширял свою агентуру за счет офицеров и сотрудников „белого правительства“, тоже потерявших чувство реальности и долга, как и Белюстин, в чрезмерных увлечениях мистикой. Вскоре Белюстин, по его словам, стал осведомителем Брюхатова, снабжая его различной информацией: о разговорах среди сотрудников министерства и знакомых офицеров, о положении белого правительства в Крыму, о настроениях местного населения, об отношении к большевикам окружения Белюстина. В том же 1920 году, когда Крым был освобожден Красной Армией, Белюстин подвергся аресту со стороны новой власти. Но пробыл под арестом десять дней. Продолжая заниматься оккультизмом, он вскоре сходится с видными деятелями русского масонства, членами верховного капитула ордена „Розенкрейцеров“, Шмаковым и Мусатовым, а также с руководителем масонской организации „Эмеш Редевиус“ — Тегером. Даже скудные сведения, имевшиеся в архивном деле Белюстина, позволяли сделать вывод, что общепринятые разговоры о „жидомасонах“ чаще всего наивны и надуманны. Скажем, В.А. Шмаков являлся сыном известного в свое время черносотенца, а сам, кроме увлечения масонством, возглавлял черносотенский студенческий союз. Немец Е.К. Тегер до 1922 года был подданным Германии, в 1937 году подвергся аресту и осуждению на пять лет за активную фашистскую пропаганду в нашей стране. Пусть и не все, что содержалось в материалах дела, соответствовало действительности, но все же — какое уж тут „жидомасонство“?

В 1924 году эмигрировал из СССР Мусатов, год спустя — Шмаков, и Белюстин, к тому времени вошедший в капитул (руководство) ордена „Розенкрейцеров“ и утвердившийся в нем, занял ведущее положение в ордене.

Об этой таинственной организации в доступной для широкого читателя справочной литературе можно прочитать, что „розенкрейцеры“ — члены тайных, преимущественно религиозно-мистических обществ, распространившихся в XVII–XVIII веках в Германии, Нидерландах и других странах, в том числе и в России. Бытует несколько версий об истории их названия. Так, по одной из них, в конце Средних веков проживал некий Христиан Розен-кранц, который и дал название основанной им организации. По другой — все дело в эмблеме, на которой изображены роза и крест. Белюстин, к примеру, придерживался второй версии. В 1926 году он создал и возглавил новый орден „Розенкрейцеров-махинеистов“. Спустя семь лет все его члены были арестованы. Из показаний некоторых обвиняемых можно почерпнуть определенные сведения о сущности этой организации. Одна из ее участниц, арестованная Беринг: „В мире существуют две враждебные, диаметрально противоположные силы: светлая и темная. Светлая — добро, темная — зло. В астральном плане светлая сила, к которой принадлежит орден „Розенкрейцеров“, ведет борьбу с темной силой, каковой в данное время является Советская власть“. Акулова — „духовная сестра“ Беринг: „Орден является сторонником монархии. Острие своей борьбы он направляет против Советской власти, против марксизма“. Второй арест Белюстина длился два месяца и несколько дней, третий — еще дольше. Приговором закрытого судебного заседания от 22 апреля 1941 года Белюстин был осужден к лишению свободы в исправительно-трудовом лагере сроком на десять лет.

К несколько меньшему сроку, к восьми годам, был осужден Астромов-Кириченко. Но в совокупности ему пришлось дольше отбывать наказание, чем Белюстину. Он до этого тоже дважды подвергался аресту, но отделывался не короткой отсидкой, а более строгим наказанием: первый раз тремя годами заключения в исправительно-трудовом лагере, второй — ссылкой в Сибирь на такой же срок. К моменту третьего ареста Астромову было 57 лет. Родился и воспитывался он в небогатой дворянской семье. Отец умер в 1925 году, а до этого лет пятнадцать являлся ревизором станционного счетоводства в городе Камышине. „Воспитание получил патриархальное, так что в начале был верующим христианином, — сообщал о себе Астромов в одной из своих автобиографий (в его личном архиве их оказалось несколько), написанной 3 февраля 1926 года. — Но когда в гимназии священник сообщил педагогическому совету, что один ученик признался ему на исповеди в краже книги из гимназ<ической> библиотеки и того исключили, я перестал быть верующим…“ Это очень существенное признание для понятия, хотя бы поверхностного, сути масонства. Ведь у многих сложилось представление, что это сугубо религиозное течение. В действительности же это далеко не так. Не признавая официальной церкви, масоны чтили бога как „великого архитектора вселенной“, вводили в свое учение и в ритуал элементы христианства, иудаизма и других религий. Ну а генеральный секретарь „Российского автономного масонства“ (РАМ), как видим, был даже атеистом. Подобные факты дают основание предполагать, что масонские организации являлись тайной политической силой, влиявшей не только на сознание людей, но и на общественную жизнь и ее переустройство. Астромов, правда, оспаривал такие выводы. На суде он утверждал, что русские масоны не ставили своей задачей завоевание политической власти в государстве. „С западным политиканствующим масонством, которое ставит на повестку дня завоевание политической власти в государстве, мы связаны не были“, — настаивал руководитель РАМа. Именно история этой загадочной фирмы, а точнее, ее рукописный вариант, написанный Астромовым, вынуждает засомневаться в правдивости его слов. В упомянутом документе отмечалось: „…я всегда интересовался метафизикой и мистикой. Будучи студентом Туринского университета (Италия), в 1909 году вступил в масонскую ложу „Конкордия“, принадлежавшую к Великому Востоку Италии. Моим руководителем был инженер Джамутини. Был посвящен в степень „ученика“ и „товарища-подмастерья“. Из итальянских масонов знал, кроме того, профессора университета Ахилла Лориа и директора того же университета командатора Джиованни Горрини. Они оба изучали русский язык, и на этой почве я с ними сначала познакомился. По приезде в 1909–1910 годах в Петербург и поступлении в Государственный банк помощником делопроизводителя III разряда в Судебный отдел, я с масонством потерял связи. Хотя в это время я много читал оккультной литературы. В это время в Петербурге было два издательства — „Новый человек“ и „Изида“, где выходило много магической и ок<культной> литературы. Так продолжалось до 1917 года, когда на ускоренных курсах быв<шего> пажеского корпуса я познакомился с его преподавателем магистром чистой математики Григорием Оттоновичем Мебосом (Г.О.М.) — автором единственной на русском языке Энциклопедии оккультизма и генеральным секретарем русского автономного ордена мартинистов (РОМ)… Во главе <ордена>, подчиненного д<окто>-ру Папюсу, то есть Парижу, стоял Казначеев (Москва). Я вступил в орден мартинистов. В 1920 году был исключен из ордена мартинистов; официально за „энволютивную жизнь“, а фактически — за проявление непослушания в отношении заместительницы Г.О.М., его тогдашней жены, Марии Альфредовны Эрлянгер-Нестеровой. Работая в это время в жел<езно>-дорожном отделе Госбанка, я познакомился с работавшим там же бывш<им> директором гостеатров В.А. Теляковским, который оказался членом „Великой ложи Астреи“. Он перед своей смертью посвятил меня в 18-ю степень. Выйдя из мартинизма, я часть мартинистов перетянул в масонство и образовал в Ленинграде[105]три масонские ложи, подчиненные „Великой ложе Астреи“, — „Кубического камня“, „Дельфины“ и „Пылающего льва“. Кроме того, предполагалась к открытию женская подчиненная ложа „Золотой колосс“… Но это так, из области предположения, так как женские ложи обычно комплектуются из жен и дочерей масонов, а таковых у нас оказалось мало. В Москве была основана под руководством бывш<его> мартиниста СВ. Полисадова — заместителя генерального секретаря РАМа по Москве ложа „Гармония“…“